Без маски
Шрифт:
Она презрительно фыркнула:
— Самоуверенный дьявол!
Словно в ответ на ее реплику, Грейстил начал расстегивать пуговицы на рубашке.
— И ведешь себя вызывающе, — добавила Велвет.
Она стояла у камина, поэтому он прекрасно видел очертания ее стройной фигуры, просвечивавшие сквозь тонкую ткань платья.
— Ты, Велвет, тоже ведешь себя вызывающе. Кто, кроме тебя, отважится носить платье без нижней рубашки?
— Но ты же сказал, что женщины носят куда больше одежды, чем мужчины. Вот я и подумала, что все должно быть по справедливости.
— Согласен, дорогая. Разумеется, ты права. Присаживайся.
С этими словами Грейстил шагнул к столу и отодвинул для нее стул.
Велвет медленно приблизилась к столу. Когда же она в конце концов опустилась на стул, Грейстил наклонился к ней и поцеловал ее в шею, после чего осторожно прикоснулся к ее волосам. Затем, усевшись напротив нее, поднял с блюда серебряную крышку и принялся разделывать фаршированную птицу. Положив в тарелку Велвет несколько самых сочных кусочков, Грейстил принялся наливать в бокалы вино.
А Велвет тем временем отправила в рот первый кусочек фазана — и замерла на мгновение с выражение восторга.
— Какой замечательный обед… А вот мы, когда наша семья жила в изгнании в Сен-Жермене… О, мы ни о чем подобном даже мечтать не могли.
— Мне грустно думать о том, сколько лишений тебе пришлось перенести, Велвет.
— Эти лишения не казались нам слишком тяжкими, поскольку мы знали, что приносим жертвы ради дела Карла Стюарта. А как жил ты? Наверняка солдатский рацион тоже не имел ничего общего с этими яствами?
— Да, нам крайне редко приходилось вкушать фаршированных фазанов, — с улыбкой ответил Грейстил и предложил тост: — Пусть у тебя будет все, что ты хочешь… и сегодня вечером, и всегда.
Сделав несколько глотков, она поставила бокал на стол и провела по губам кончиков языка. У Грейстила тотчас разыгралось воображение, и вскоре он почувствовал, что все сильнее возбуждается. «Похоже, каждое ее движение воспламеняет меня», — подумал он, пытаясь овладеть собой.
Когда они съели основное блюдо и закуски, Велвет принялась за бисквиты в вине, в полной мере отдавая им должное. Заметив, что Грейстил так и не прикоснулся к десерту, она сказала:
— Обожаю сладости. Неужели они тебя не соблазняют?
— Меня соблазняет кое-что другое…
С этими словами он поднялся с места и, шагнув к девушке, подхватил ее на руки и приподнял над стулом. Усевшись, он тут же усадил ее себе на колени.
— Какой, однако, импульсивный поступок, — проговорила Велвет прерывистым голосом.
— Ничего подобного. — Грейстил рассмеялся. — Я дожидался того момента, когда ты приступишь к десерту, так как знал, что сладкое отвлечет твое внимание.
— Твои ухаживания, капитан, напоминают боевые действия. Но ты осадил мои укрепления слишком уж быстро…
— Я поступил так, осознав, что ты находишься в проигрышном положении, поэтому оставишь все мысли о сопротивлении.
Она погрузила палец во взбитые сливки и поднесла к губам Грейстила. Он клюнул на приманку и облизал ее пальчик.
— Похоже, ты только что сдался. — Велвет лукаво улыбнулась. — Теперь победитель превращается в побежденного.
С этими словами она повернулась лицом к Грейстилу и запустила руки под его расстегнутую рубашку.
— Собираешься мучить безоружного пленника?! — прорычал он.
— Безоружного? — Она снова улыбнулась. — Мне кажется, что свое главное оружие ты припрятал где-то
Велвет облизнула губы, затем провела кончиками пальцев по мускулистой груди Грейстила.
— Какая ты, однако, жестокая, — прохрипел Грейстил; его возбуждение достигло предела, а Велвет, как ему казалось, забавлялась, терзая его.
Но его долгий и чувственный поцелуй изменил ситуацию, и теперь уже Велвет, едва удерживаясь от стона, трепетала в объятиях Грейстила. Жар проникавший сквозь тонкое шелковое платье, несказанно возбуждал ее, но более всего волновало то, что должно было произойти после этой своеобразной прелюдии — ведь Грейстил недвусмысленно дал ей понять, что сегодня ночью сделает ее женщиной. Когда он начал подниматься из-за стола, Велвет обхватила его шею руками и прижалась щекой к широкой груди, вслушиваясь в биение его сердца и наслаждаясь исходившим от него пьянящим мужским запахом.
Приблизившись к камину, Грейстил опустился на ковер, став на колени, и, опустив девушку рядом с собой, снял рубашку и отбросил ее в сторону. Пропуская волосы Велвет сквозь пальцы, он с улыбкой сказал:
— В свете камина твоих пряди кажутся струйками расплавленного золота.
Он снова ее поцеловал, затем осторожно уложил на спину и тут же приподнял подол ее платья, так что стали видны чулки. А потом его рука скользнула вверх по ногам девушки, к резинкам, поддерживавшим чулки. Стаскивая первый чулок, Грейстил тихо сказал:
— Не догадываешься, как долго я мечтал об этом?
Он поднес изящную ножку к губам и стал покрывать ее поцелуями. Эта ласка показалась Велвет необыкновенно изысканной и жаждущей, и она, не удержавшись, тихонько застонала. Грейстил тем временем начал снимать второй чулок, после чего принялся целовать и эту ногу. Минуту спустя он растянулся на ковре рядом с девушкой и положил руку ей на грудь. Его ладонь обжигала даже сквозь платье, и Велвет, снова застонав, подумала: «А какие же чувства я буду испытывать, когда наши обнаженные тела прижмутся одно к другому?» Словно прочитав ее мысли, Грейстил стал расстегивать пуговки у нее на платье, затем стащил его с плеч до талии, обнажил ее округлые груди так, что они были уже открыты полностью для его страстных взглядов и столь же страстных прикосновений. Кожа у него на руках оказалась шершавой, даже чуточку грубой, но — удивительное дело! — это лишь увеличивало удовольствие, которое она испытывала, когда он ласкал ее. Соски ее напряглись и заострились, превратившись в подобия крохотных наконечников стрел, и Грейстил осторожно теребил эти наконечники и легонько прикусывал, одновременно лаская округлости грудей. И Велвет казалось, что прикосновения его губ и языка к ее отвердевшим соскам разливались горячими волнами по всему ее телу, вызывая томительное жжение в самом низу живота.
Внезапно Грейстил приподнял голову и заглянул ей в лицо. Ее изумрудные глаза потемнели, и взгляд стал как будто немного отстраненным. Тут Грейстил снова впился в ее губы — и целовал долго и страстно. Потом рука опять скользнула ей под юбки. Проводя ладонью по ее бедру, он прошептал:
— У тебя такая нежная кожа… Словно теплый шелк… А я… ужасно любопытный — не успокоюсь, пока не пойму, какого цвета завитки у тебя между ног. Интересно, такие же золотистые, как на голове? Нет-нет, только не отвечай, я попробую сам догадаться.