Без маски
Шрифт:
Последние слова отца еще долго звучали у нее в ушах. Что же касается всего остального, то Велвет старалась об этом не думать. Она решила, что как следует все обдумает, когда окажется у себя в спальне.
За обедом вдовствующая графиня долго выслушивала рассказ Ньюкасла, во всех подробностях описывавшего встречу с королем. Закончив, он вдруг нахмурился и проворчал:
— Думаю, Карл твердо решил: убийцы его отца будут преданы суду за предательство.
Все утвердительно закивали, после чего Кристин, очевидно, желая сменить тему, с улыбкой повернулась к Велвет и спросила:
— А
Девушка невольно вздохнула.
— Ну… мне было доверено выгуливать королевских спаниелей. Затем я, наверное, не менее часа прохаживалась по угодьям Уайтхолла, любуясь живописными видами. — С этими словами она положила на стол салфетку и поднялась из-за стола. — Прошу извинить меня, но мне надо идти. Завтра вечером состоится прием у Палмеров, на который я приглашена, и мне осталось сделать еще несколько завершающих стежков на моем вечернем платье.
Оказавшись в полном одиночестве у себя в спальне, Велвет погрузилась в раздумья. Первым делом она мысленно перенеслась в Роухемптон, где несколько месяцев назад — а ей казалось, уже целую вечность назад — они с Грейстилом были по-настоящему счастливы. Тогда она искренне верила, что влюбилась в него без памяти, а проведенные с ним дни и ночи лишь укрепили ее в этой уверенности. А потом… потом она вдруг обнаружила форму офицера армии парламента в его гардеробе и нашла у него в столе зашифрованные письма… И решила, что он — предатель.
Когда же она выдвинула против него обвинения, он ничего не отрицал. Но почему, почему он ничего ей не объяснил? Возможно, все дело в том, что Монтгомери слишком горд, чтобы отрицать что-либо или оправдываться, тем более — перед женщиной.
Велвет попыталась поставить себя на место Грейстила и поняла, какими ужасными оскорблениями должныбыли показаться ему ее обвинения — тем более что он не однократно рисковал жизнью, помогая Карлу в его борьбе.
«Да, я ужасно его оскорбила, — думала Велвет, чувствуя, что краснеет от стыда. — И конечно же, я обязана извиниться перед ним и вымолить у него прощение». Она тут же достала бумагу и перо и написала Грейстилу короткое послание, в котором просила разрешения навестить его. А потом, когда она отложила ручку, ей вдруг вспомнились слова Чарлза о замке Болсовер, о том, что замок этот является законной собственностью Грейстила.
— Интересно, каким образом ему удалось стать законным владельцем замка Болсовер? Такого просто не может быть… Тем не менее король абсолютно убежден в этом, — бормотала Велвет, кусая губы. — Что ж, этому смуглому дьяволу Грейстилу придется предъявить мне доказательства, прежде чем я поверю ему!
И тут Велвет вдруг поняла, что она нарочно настраивает себя против жениха.
— А что, если у него и в самом деле есть доказательства? Хуже того, что будет, если у него пропало всякое желание жениться на мне?
Исполненная сомнений и неприятных предчувствий, Велвет улеглась наконец спать, но сон все не шел, и она проворочалась в постели часа два, прежде чем смогла задремать. А перед рассветом ей привиделся сон, в котором она стояла между двумя молчаливыми высокими мужчинами с черными волосами. Но вместо того чтобы приблизиться к ней, они вдруг отвернулись от нее и направились в
Глава 15
Одетая в обшитое серебристыми лентами прелестное платье из зеленого шелка, Велвет сидела напротив Кристин в карете, мчавшей их к дому Палмеров на Кинг-стрит. Весь день она ждала ответа на свою записку, отправленную Монтгомери, и испытывала ужасное разочарование из-за того, что ее ожидания оказались напрасными.
«Похоже, этот властолюбивый демон наказывает меня, заставляя дожидаться ответа, — думала она. — Без сомнения, он хочет таким образом поставить меня на колени».
Она не знала, что накануне Грейстил написал вдовствующей графине, сообщив ей, что посетит вечер у Палмеров. Он также попросил Кристин проводить Велвет на этот вечер — но не говорить ей, что тоже там будет.
— Если бы ты была замужней леди, дорогая, то могла бы ездить, куда тебе заблагорассудится, не прихватывая с собой в качестве компаньонки такую скучную старую даму, как я, — с улыбкой сказала вдовствующая графиня.
— Ах, миледи, мне очень даже хорошо в вашей компании, так что прошу извинения за то, что мне приходится иногда вытаскивать вас из дома по вечерам. — Тут Велвет вдруг вспомнила слова короля при аудиенции и спросила: — А это правда, что при королевском дворе предпочтительнее иметь в придворном штате не девиц, а замужних женщин?
— Девицы были в моде при дворе королевы Елизаветы, но с тех пор утекло много воды, времена изменились. — Кристин выглянула из окна кареты. — Король Карл скоро женится, и двор королевы должны украшать замужние леди из знатнейших фамилий. Такие, к примеру, как графиня Суффолк.
Велвет тихонько вздохнула. Она всегда любила Чарлза, а в детские годы даже верила, что он женится на ней. Тем не менее мысль о том, чтобы стать одной из придворных дам новой королевы, показалась ей весьма привлекательной.
— Теперь, когда вы мне все объяснили, миледи, я, конечно же, понимаю, почему в штат придворных предпочитают набирать замужних дам. — «Между прочим, я была бы сейчас графиней Эглинтон, если бы между мной и Монтгомери не возникло столь чудовищного недопонимания», — добавила Велвет мысленно.
— Вот и Уайтхолл! — воскликнула Кристин. — А Кинг-стрит совсем неподалеку, так что через несколько минут мы будем у Палмеров. Полагаю, их дом представляет собой впечатляющее зрелище.
Выбравшись из кареты, они увидели и других гостей, приглашённых на вечер к Палмерам. Миновав парадные двери, распахнутые ливрейными слугами, гости оказывались в обширном холле, где их встречали хозяин с хозяйкой — Роджер и Барбара Палмер.
Для гостей были открыты три самых просторных покоя. Залитая светом канделябров огромная гостиная сегодня вечером использовалась в качестве зала для танцев, где приглашенные музыканты уже настраивали свои инструменты. Следующий зал представлял собой банкетную комнату во французском стиле — здесь все столы были уставлены закусками, сладостями и батареями бутылок с французскими и итальянскими винами. А третий зал предназначался для карточных и прочих азартных игр.