Без меня меня женили...

Гладышева Наталья

– А я могу приструнить свой Свет?
– тут же вычленила нужную информацию из его слов.
– Чтобы вас больше не обжигало? Ведь пока вы на меня не обиделись, в ваших покоях мне было более-менее комфортно, - а сама попутно подумала о том, что с супругом надо бы поаккуратней, если обидится ещё раз, сможет ли удержать свою Тьму?

Её обиженное дыхание очень даже неплохо запомнила. И как оказалось, оно для меня может стать последним воспоминанием в этой жизни. А не спровоцировала ли Тьма моё последнее умирание?

– Не знаю, - ответил честно.
– Это вы у него

должны спросить.

– Ещё бы понимать как...
– прошептала расстроенно.
– А вам очень убить меня хочется?

– Не мне, моей Тьме... Но мы с ней договоримся как-нибудь. Можете не бояться. Рядом со мной вам ничего не грозит, - потёр руку пальцами другой и вздохнул.

– Чешется и щиплет?
– тут же вспомнила о том, что он болеет по моей вине.

– Снова жалость?
– тут же спросил спокойным тоном.

– А если не жалость? Почему вам на ум приходит сразу она?
– склонила голову на плечо и прищурилась, рассматривая мужчину сквозь ресницы.

– Вы очень сострадательны... Природа такая. Не можете не жалеть сирых и убогих, - голос звучит спокойно, но почему-то кажется, что этот разговор моему супругу перестал нравиться.
– Что же тогда, если не жалость?

– Вы не сирый, и не убогий!
– горячо запротестовала я.
– Совсем нет! Почему вы решили, что я так думаю о вас?

– Вы не ответили на мой вопрос... Почему?
– перевёл все стрелки на меня, хитрый.

– Какой вопрос?
– честно пыталась вспомнить о том, о чём он меня спрашивал, но как-то вылетело из головы в пылу спора.

– Что тогда, если не жалость?
– терпеливо задал его ещё раз.

А, действительно, что? Тут же озадачилась поиском ответа, уйдя в себя. Не знаю, сколь долго молчала, забывшись, но вздрогнула от того, что меня спросили:

– Ну?

– Благодарность, - взялась за перечисление того, что откопала в душе.
– Сострадание. Сопереживание вашей боли, ведь виновница её -- я. Желание помочь и облегчить боль... Знать бы только как... И нежность, - завершила ревизию собственных чувств и только потом поняла, что только что ляпнула.
– Ой!
– прикрыла рот ладошкой, но было уже поздно.

– Что?
– мужчина подался всем телом ко мне, явно растеряв всю свою привычную невозмутимость.

– Ничего, - ну почему не существует функции возврата вырвавшихся случайно слов?

Супруг так разволновался, что скинул капюшон и уставился на меня во все глаза, переспросив ещё раз:

– Что? Это не шутка?

– Ой!
– всё, что получилось выдавить из себя в ответ.

Пожалуй, ошарашен был не только Дронд, но и я... А вместе со мной и Леди, и синичка. Вон как кошка высунула голову из корзинки и на нас озадаченно смотрит. А синичка так вообще застыла изваянием, не скачет, не шевелится, просто глядит. И я не придумала ничего лучше, чем нырнуть с головой под одеяло и сказать:

– Меня нет!

– Алина, - голос мужчины звучал глухо, плохо его слышно через одеяло.

Чтобы не было слышно вообще, зарылась головой под подушку и заткнула уши. Ой, мамочки! И что теперь будет? А ничего и не было. Никто не стал

меня трясти в попытках выпытать правду. Тишина и всё. Но не скоро решилась высунуть нос из своего гнёздышка. В кресле сидел лекарь, а супруга не было нигде, можно вздохнуть спокойно. Но не вздыхалось, потому что страшно было даже пытаться лезть к самой себе в душу. Что я там обнаружу, если пороюсь лучше? Не, не, не... Мне эти дебри не нужны. Лучше подумаю о том, что и у щенков глазки вот-вот должны будут открыться и о том, что малышня растёт, следует как-то обезопасить её от длительных прогулок по саду без меня и мамок. Да, здесь безопасно, но лучше животным находиться рядом со мной. Чем ближе, тем лучше. Раз уж я за них ответственная. Да и щенята проснулись, распищались... Очень вовремя, совсем не хотелось думать о том, что недавно выдала супругу... Ну её, нежность... И к кому? К тому, как и все остальные участвует в заговоре молчания и ничего мне не рассказывает? Так что, ну его. Нету у меня никакой нежности в запасе. Вся отдана моим кошкам, собачкам и птичкам. А все остальные переломятся и обойдутся.

Найда явилась почти сразу же, как щенята расскулились. И пришлось отвлекаться уже другим способом. Душик там принять, волосы расчесать... Задать себе вопрос, как выгляжу... Наряд бы красивый натянуть... На мыслях о наряде, вспыхнула как маков цвет и задохнулась, поняв, для кого наряды собираюсь менять. Раньше как-то этим не заморачивалась. Что давали служанки, то и надевала. Удобно и не мешает, и ладно. А тут зачем-то захотелось быть красивой и обворожительной. Так и тянуло надавать себе самой по рукам, и прекратить маяться дурью... У меня птицы сегодня ещё не кормлены, а я. А я -- дура, кажется.

Усилие над собой сделала просто нечеловеческое, только для того, чтобы заняться повседневными делами, а не верчением вокруг зеркала. Но не спросить у появившейся после ухода супруга служанки не смогла:

– А мне, как Госпоже, какие-то платья кроме домашних полагаются?

– Я спрошу у Господина, - тут же порадовала меня желанием услужить девушка.

– Н-не надо!
– воскликнула в ужасе.

Только не хватало ещё, чтобы о моём интересе к тому, как выгляжу, Дронд узнал. Я ж со стыда сгорю. Служанка поклонилась и возражать не стала. Надеюсь, послушается, и не станет ничего и никому докладывать.

Сегодня супруг отступил от привычного шаблона нашего прежнего общения, сформировавшегося до моего срыва. Пришёл вечерочком, перед тем, как я спать собралась ложиться. Появился в тот момент, когда я с Леди веселилась. Киса оказалась игривой и очень вёрткой. С удовольствием носилась за пёрышками на верёвочке и такие кульбиты отчебучивала, радуя меня своим хорошим настроением и самочувствием, что я то и дело заливалась смехом. И мужчину, наблюдавшего за нами на пороге беседки, заметила не сразу. Слёзы оттёрла, чуток успокаиваясь и отложила игрушку на столик. Леди выдохлась, следовало дать ей возможность отдохнуть и котятами заняться... И только тогда обернулась, почувствовав взгляд. Смешок застрял в горле, а сама я тут же потупилась, смущённо вцепившись в юбку платья.