Без Москвы
Шрифт:
Лисенков, раненный в шею, даже не пытался сопротивляться. Он тут же сдался. Весть о случившемся на Можайской улице мгновенно облетела весь город.
Чекист Иван Бусько, застреливший Леньку Пантелеева
Из «Красной газеты» от 14 февраля 1923 года: «В ночь с 12-го на 13-е февраля 23-го года Пантелеев был обнаружен в притоне на Можайской, 38. В перестрелке был убит. У него было два револьвера – маузер и наган. Мишка Корявый был ранен и схвачен. Хозяйка притона гражданка Егорова и сожительница
6 марта «Красная газета» опубликовала постановление Петроградского губернского отдела ГПК республики о расстреле 17 бандитов из шайки Пантелеева.
Дело Пантелеева было кончено, но некоторое время среди обывателей ходили слухи, что он жив, что он на свободе и еще себя покажет.
Дошло даже до того, что два налетчика, ворвавшиеся в одну из квартир на улице 3-го Июля (Садовая), назвались Пантелеевым и Лисенковым и этим повергли в неописуемый ужас обитателей квартиры.
Запуганные одним именем Пантелеева петроградцы не верили в смерть бандита, и власти выставили труп Леньки в морге Обуховской больницы на всеобщее обозрение. Лицо покойника загримировали, закапали в глаза глицерин, чуть подкрасили, получался как бы живой Ленька Пантелеев только с несколько странным взглядом.
Этого показалось недостаточно. От трупа отсекли голову и установили в магазине на Невском проспекте. И лишь когда большинство горожан всерьез поверили, что ужасавшему Петроград бандиту пришел конец, голову Пантелеева поместили в закрытые фонды музея криминалистики, где она и находилась до конца 1970-х годов. Потом голова исчезла и считалась утерянной, а вновь нашлась на кафедре криминалистики юрфака СПбГУ.
Леонид Пантелеев – из класса победителей. Именно такие как он, молодые петроградские рабочие, должны были бы стать хозяевами жизни. Но как раз эти люди практически исчезли к концу 1930-х. Погибли в Гражданскую, стали уголовниками, как Ленька, убили Кирова, как его тезка Леонид Николаев, стали чекистами, как Николай Ежов, расстреливали себе подобных, и, в конце концов, сами встали к стенке.
Чубаровцы
Четыре года НЭПа чудесным образом преобразили Петроград-Ленинград. Витрины магазинов искушали своим изобилием. Прохожих манили яркие вывески ресторанов и кафе. Работали фабрики и заводы. В городе вышел на линию первый троллейбус. Население быстро увеличивалось и к 1926 году достигло почти двух миллионов человек.
Удалось добиться резкого снижения количества тяжких преступлений, в том числе случаев бандитизма. Больше всего досаждало ленинградцам в это время хулиганье. Особенно в районе Лиговского проспекта.
Лиговка начала XX века – место малоприятное. От Невского до Обводного по западной стороне – Ямская слобода. Извозчики и 13 тысяч лошадей. Запах стоит соответствующий. С другой стороны – пути
Особую славу проспект приобрел с начала 1920-х годов и сохранял его до конца 1930-х. Рабочая окраина, близость вокзалов, район, где власти допускали существование последних ночлежных домов в социалистическом Ленинграде. Именно там они были ликвидированы в 1935 году.
Николаевский вокзал (ныне – Московский). Начало XX века
Время от времени милиция совместно с войсками ОГПУ совершает облавы, но это не приносит видимого результата. Питерские хулиганы терроризируют горожан: «бузят», «озорничают», устраивают побоища «стенка на стенку», куражатся почти безнаказанно, потому что в большинстве имеют пролетарское происхождение.
Завод Сан-Галли на Лиговском проспекте существовал с 1874 года. Выпускал водопроводные трубы и арматуру. Франц Карлович Сан-Галли – швейцарец, который разбогател на том, что изобрел батареи парового отопления. Большинство пролетариев Лиговки работали на этом заводе, а до революции здесь же трудились их отцы и деды. И все знали друг друга с детства. После революции завод был национализирован и переименован в «Кооператор». Но ничего не изменилось.
Ребята с «Кооператора» – по-прежнему хозяева Лиговки, очень опасная шпана: и воровали, и грабили, и убивали, и насиловали – все, что угодно. Бороться с ними было тяжело, за ними стояли родные кварталы.
У властей вплоть до середины 1920-х годов до серьезной борьбы с хулиганами руки не доходили. В уголовном кодексе 1922 года сохранился принцип, согласно которому осуждение социально близких советской власти людей было более мягким. Коммунисты длительное время полагали, что социальной опасности от хулиганства нет – «озорное и бесцельное времяпрепровождение». Сначала это преступление наказывалось административно, потом – сроком лишения свободы до двух лет.
Главный корпус завода Сан-Галли
На углу Лиговки и Кузнечного переулка находилось кафе «Тенео» – популярнейшее место, особенно после того, как в 1925 году там стали открыто торговать водкой.
22 августа 1926 года в «Тенео» сидели три хорошо известных Лиговке хулигана – Кочергин, Михайлов, Осипов. Всем около 23 лет, все трое служили в Красной армии и теперь выпивали, отмечая демобилизацию товарища.
Где-то к 21.30 они свое выпили и вышли на закатный Лиговский проспект, понимая, что надо закончить вечер каким-нибудь приключением, и отправились к саду Сан-Галли.
Известно, что многие людские беды происходят от пьянства. После отмены сухого закона в 1923 году, а в 1925-м и легализации водки, получившей в народе название «рыковка», волна пьянства захлестнула Ленинград. Сотни тысяч литров «рыковки» делали свое черное дело. В 1926–1927 годах годовое потребление спиртных напитков на душу населения в Ленинграде составило 59 литров. Каждое второе преступление в городе совершалось лицами в нетрезвом состоянии.
10 вечера, уже темно, около входа в сад Сан-Галли стоят три пьяных хулигана. И вот на свое горе им попадается Любовь Белякова, девушка, приехавшая из провинции и мечтающая поступить на курсы медсестер. Они хватают эту девушку и тащат ее в сад Сан-Галли. Ограда сада была заделана досками и с улицы он не просматривался. И в центре города начинается групповое изнасилование.