Без очереди в рай

Вежина Диана

А где же розы?

В зале – ох! – и тишина кромешная; у Лерки – глаза по чайной плошке, напряжение вокруг – как в воздушном шарике, готовом сию минуту лопнуть: плюмс!..

Однако пронесло. Пауза не слишком затянулась – Басмаев шевельнулся, собрался и поднялся на ноги. Молчание загустело до состояния хоть ломтиками режь.

Сэнсей таки нашелся:

– Поздравляю, Яна, вы лучше, чем мне думалось, – покровительственно выговорил он. – Способности у вас определенно есть, навыки имеются, а мастерство – дело наживное. Будете упорно заниматься –

сможете такие вещи делать не случайно, а вполне сознательно. Но не обольщайтесь, вам до этого еще, как говорится, учиться, учиться и учиться. Не расстраивайтесь, бывайте здесь почаще, чем смогу – охотно помогу. – Басмаев поклонился. – Благодарю за спарринг.

– Спасибо вам… – поклон, маленькая пауза, – сэнсей.

Это чтобы не сказать пожалуйста.

Комментарии свои я проглотила. Я всяко при своем, а Басмаев как умел обставился. Нормально, присутствующие на наживку клюнули, босс сохранил лицо, инцидент исчерпан… Или он всерьез?.. Ну тогда не знаю – тогда либо мэтр чего-то не уразумел, либо лично я мужиков вообще не понимаю. Может, я ему последнее соображение отбила? Недаром же в английском fool почти как full звучит, бишь дурак как полный.

Фуул. Фулл. Фуул фулл.

Засим и разошлись.

В дверях меня перехватила Лера.

– Янка, ты чего – с ума сегодня спрыгнула, белены обхавалась? Делать тебе нечего? – без предисловий наехала она. – Какого черта, спрашивается, людей копытами по голове лупить? На фига ты с полной силой врезала? Человек тебя щадя тренировал, а ты ему исподтишка подлянку зарядила! – возмущалась Лера.

Хорошо же публика наживку заглотила.

– Невиноватая я, Лерочка, не нарочно я, он мне сам подставился… И потом, тебе-то что с того, с чего ты разоряешься? Он мужик, в конце концов, не убудет от него – я ж ему по голове, а не по головке съездила. Вот если б метром ниже… – неуклюже оправдывалась я.

– Да тогда бы я тебя безо всяких ваших прибамбасов кончила, самолично, с места не сходя, голыми руками! Ты, конечно, старшенькая, Янка, но это же еще не повод мою половую жизнь грязными ногами трогать. Ясно излагаю? – для особо непонятливых подчеркнула Лера.

Терзавшие меня смутные сомнения, на которые мне было глубоко и принципиально наплевать, переросли в уверенность. Н-да. Что выросло, то выросло. Лерочка в своем репертуаре.

– Ясненько… Басмаев ведь женат… э-э… как бы между прочим, – растерянно пробормотала я.

– А кого такие мелочи волнуют? Тем более я замуж за него не собираюсь, мне и так неплохо… между прочим как бы, – передразнила Лера.

– Откуда же я знала…

– От верблюда! – огрызнулась Лера. – Незнайка на Луне! Ты хоть в курсе, что Басмаев крутую наркологическую клинику собирается открыть? Как бы между прочим, Руслану докторские кадры требуются, а зарплата там – да ты, мать, представляешь, какие в таких коммерческих структурах деньги заморочены?! Идиотка, я насчет тебя уже

удочку закинула, а ты будущего босса по лбу оглоушила! Нокаут как повод для знакомства!

Ну опять как пятью пять. Без меня меня женили, оно же – замуж выдали. Пора бы развести.

– Лерочка…

– Да что ты вечно – Лерочка да Лерочка! – перебила Лерочка. – Мне начхать, сестренка, о своей карьере ты можешь не заботиться, но с моей – полегче. Не знала… никогда ты ничего не знаешь! Головой работать надо, а не ногами по голове лупить. Ай, – младшая с досадой отмахнулась, – тебя перевоспитывать – член на хрен менять, время зря терять!

Кто бы спорил. И мысль свежая. А главное – оригинальная.

– И Руслан хорош! – не унималась Лера. – Ладно ты – чокнутая ты, оторва ты, пацанка, но Басмаев – солидный человек, настоящими делами занимается! Ему-то что неймется? Ну как дите малое… Ты как хочешь, старшенькая, а я в чем-то этих мужиков в упор не понимаю, – повторила за меня сестренка. – К черту, всё, проехали… А вообще-то, Янка, ты даешь, никогда не думала, – чуть смягчилась Лера. – Знали бы наши одноклеточные мальчики, к кому они в охрану набивались! Тебе, мать, волю дай – ты сама кого угодно не то что охранить, ты и схоронить запросто сумеешь. Разве нет?

– Не знаю, – пожала я плечами.

– Клинический случай, – безнадежно бормотнула Лера. – А если, например, кто-нибудь тебя снасильничать затеет или, на худой конец грабануть попробует, ты тоже незнайкой прикидываться станешь? Ать-два, ножки врозь, спасите, люди добрые?!

– Ну, если на совсем худой конец… Да откуда же я знаю, младшенькая, если никогда не проверяла! А проверять не тянет, знаешь ли, неровен час выяснится вдруг, что в действительности всё не так, как на самом деле… Складно изложила?

– Складно, складно, да только зря старалась, я и без того тебя за дуру не держала. Съела, старшенькая?

– Меняешь гнев на милость, младшенькая?

– Меняю, – пробурчала Лера, – по собственному курсу: в наказание без массажа останешься. Сегодня обойдешься, после твоих подвигов мне не до тебя. Всё, с глаз долой, а там посмотрим…

На том и порешили. Говорят, всё на свете к лучшему: делается – к лучшему, не делается – к лучшему; всё стремится к лучшему в лучшем из миров. Когда помрем – проверим.

А покамест – угораздило ж меня! Нет бы мне чего-нибудь попроще учудить, пар спустить надумавши: в сауну сходить, без нужды обновку справить, на худой конец (э-э, не поймите правильно) переспать бы с кем-нибудь… А я?! Экая оказия: сестренкиного папика я не спросясь обидела. А он, промежду прочим, мужем нашей главврачихи числится, и это не оказия уже, но целая коллизия. А кто-то что-то, кажется, о карьере вякал…

И думай после этого: оно меня касается, или не касается? По мне так не касается, но по жизни подобные запутки до добра обычно не доводят. Да и средоточие житейской интуиции, расположенное ниже поясницы, оно же чувство задницы, признаться, по мелочи тревожило…