Без остановки
Шрифт:
Комплейн оказался за дверьми в самом сердце оргии красок и звуков. Ему показалось, что здесь собрались все, что все принимают участие в этом бессмысленном, безумном танце. В иных условиях он присоединился бы к ним, поскольку стремился, как и любой, хоть ненадолго сбросить с себя груз серых будней, но в своем теперешнем настроении он осторожно обогнул толпу, стараясь никому не попадаться на глаза. И все же он воздержался с возвращением в свою каморку (было принято, что его из нее выгонят, поскольку холостые мужчины не имели права на отдельное помещение). Он околачивался недалеко от толпы, вокруг
Отдельные группы выделялись из общей массы и отплясывали парами в такт музыке каких-то инструментов. Оглушающий шум, суматошные движения голов и рук танцоров...
Глядя на это, зритель мог бы отыскать много причин для беспокойства.
Несколько мужчин не принимали участия во всеобщем безумии. Были это высокий доктор Линдсней, Фермор, Вэнтедж, как всегда прятавший свое лицо, и палач. Этот был попросту при деле, ради которого он в соответствующее время и объявился в сопровождении стражников рядом с Комплейном.
С осужденного ловко содрали одежду, после чего он получил первую порцию уготовленного ему наказания. В нормальных условиях отправлению наказания сопутствовала бы толпа зевак, но на этот раз более интересное зрелище приковывало их внимание, и Комплейн страдал почти в одиночестве. На следующий день он мог рассчитывать на гораздо больший интерес. Прикрывая рубашкой раны, он с трудом направился к своему жилищу. Там его поджидал отец Маррапер.
3
Отец Генри Маррапер был полным, крепкого телосложения мужчиной. Присев на корточки, он оперся спиной о стену, и его огромный отвислый живот мерно колыхался перед ним.
Поза, в которой он находился, была обычной его позой, зато необычным было время, в которое он появился. Комплейн остановился перед скорченной фигурой священника, ожидая приветствия или объяснения, но поскольку ничего такого не последовало, вынужден был заговорить первым. Однако ему ничего не пришло в голову, кроме неопределенного ворчания.
Маррапер вознес вверх грязную лапу.
– Пространства для твоего "я", сын мой.
– За твой счет, отец.
– И за счет беспокойства твоего сознания, - небрежно провозгласил священник, после чего даже не пытаясь подняться, выполнил ритуальный жест, означающий символ гнева.
– Меня выпороли, отец, - сообщил Комплейн.
Он налил в стакан желтоватую воду из кувшина, сделал пару глотков, а остальное использовал на увлажнение и приглаживание волос.
– Да, я слышал, Рой. Надеюсь, это принесло тебе облегчение?
– Разумеется, но исключительно за счет моей спины.
Он принялся стягивать рубашку, делая это медленно и осторожно. Боль, которую вызывало прикосновение материала к ранам, была почти приятной. Разумеется, во время следующей сон-яви будет значительно хуже.
Он сбросил окровавленную одежду на пол и плюнул на нее. Его презрение усилилось с безразличием, с которым священник наблюдал за его действиями.
– А ты чего здесь, а не на танцах, Маррапер?
– едко спросил он.
– Обязанности мои связаны с духом, а не с развлечениями, - набожно произнес священник.
– Кроме того, я знаю лучшие способы забвения.
– Как, например, грабежи в чаще, верно?
–
Комплейн покосился на лицо священника, избегая его ласкового взгляда. Лицо это было не из приятных и в эту минуту напоминало скорее какого-то божка, нежели вылепленного из плоти, памятник качествам, которым человек обязан своим выживанием: хитрости, коварству, эгоизму.
Оказалось, не в силах справиться с самим собой, Комплейн неожиданно почувствовал прилив благодарности к этому человеку - его он, по крайней мере, знает и с ним справится.
– Пусть тебя не заботит состояние моих нервов, отец, - сказал он. Ты уже знаешь, что я потерял женщину, и жизнь моя стоит сейчас немного. Все то, чего я достиг, - а немного того было - я утратил, а то, что я сохранил, будет отобрано у меня силой. Придут стражники, которые отхлестали меня сегодня и выпорют утром, чтобы выгнать меня к одиноким мужчинам и детишкам. Никакой награды за удачную охоту, никакого сочувствия к беде. Законы этого племени слишком суровы, монах, сама Наука полна мерзких формулировок, весь этот давящий нас мир - не что иное, как один лишь источник несчастья. Почему так должно быть? Почему нет никаких намеков на счастье? Да что там, наверное, и я когда-нибудь свихнусь, как мой брат. Проберусь сквозь эту толпу кретинов и каждого из них награжу своей болью.
– Пощади меня от выслушивания дальнейшего, - сказал священник.
– У меня большой приход, который я должен опекать. Я могу выслушать твою исповедь, но вспышки гнева оставь при себе...
Он встал, потянулся и поправил на плечах грязный плащ.
– Но что мы имеем от этой жизни?
– спросил Комплейн.
Он боролся с яростным желанием сомкнуть руки на толстой шее священника.
– Зачем мы тут? Какова цель существования этого мира? Как пастырь, ответь мне честно на это.
Маррапер глубоко вздохнул и воздел обе руки в немом пространстве.
– Дети мои, невежество ваше поразительно, зато сколько в вас спеси! Ты говоришь "мир", а подразумеваешь лишь это крохотное и малозначительное племя. Мир - это нечто большее. Мы, водоросли, Джунгли, Носари - словом, все - находится в своего рода коробке, именуемой кораблем, и летящей из одной части мира в другую. Я говорил тебе об этом множество раз, просто понять этого ты не в состоянии.
– Снова эти теории, - невесело откликнулся Комплейн.
– Что из того, что мир называется кораблем, или же корабль называется миром, так или иначе, для нас это не имеет значения.
По непонятным причинам эта теория вообще не пользовалась уважением в Кабинах, но она встревожила его и возбудила страх. Он сжал кулаки и сказал:
– Сейчас я хотел бы заснуть, отец. Сон, по крайней мере, приносит успокоение, а ты говоришь лишь загадками. Знаешь ли ты, что мне порой снится? Ты всегда говоришь мне во сне что-то, что я должен понять, но непонятно, почему я никогда не могу услышать из этого ни слова.
– И не только во сне, - вежливо заметил священник.
Он отвернулся.