Без Отечества…
Шрифт:
И ведь для большинства присутствующих это, чёрт подери, не тайна! Они не знают какие-то детали, спорят о роли конкретных граждан Франции в каких-то делах, и несмотря на всю подоплёку, наждаком скрежещущую по моей душе, это, чёрт дери, необыкновенно интересно!
Разумеется, это не секрет Полишинеля, а скажем так… Люди, собравшиеся здесь, далеко не от сохи. Это те самые два процента, которые и составляют сливки общества — те, кто имеет реальное влияние, даже если не занимает никаких официальных постов.
« — Только бы не налажать…» — бьётся в голове единственная мысль.
Анна
— Очень рад вас видеть, месье Рибо! — радостно устремляюсь к появившемуся академику.
« — Чёрт! Рано говорить, но кажется, вечер определённо удался!»
— … совсем ещё мальчик, — слышу краем уха, пока, подцепив академика под локоток, вместе с Анной ввожу его в гостиную, объясняя идею сегодняшнего вечера.
— Нет-нет-нет! — Валери, необыкновенно очаровательная, с бокалом шампанского в тонкой руке, активно участвует в беседе на стороне профессора Паскаля, — Пуанкаре-война[ix] — не тот человек, который нужен Франции! Сейчас время мира, и нам нужно думать о восстановлении экономике и дипломатии, а не готовится к грядущей войне!
Разговор естественным образом перескакивает на грядущие выборы, и снова — имена, факты…
… и Бог мой, какие это факты! Вперемешку — политика, сексуальные пристрастия уважаемых и (казалось бы!) незыблемых столпов общества, непотизм, коррупционные схемы. В газетах такое если и всплывает, то как домыслы, становясь иной раз причиной нешуточного скандала, а здесь…
— … Алекс, а как вы считаете? — и вот я уже с бокалом шампанского в руке, обсуждаю голубые пристрастия одного из Великих Князей и то, как это может сказаться на политике России, если…
Всё очень поверхностно, легкомысленно… но это только кажется. Затронув какую-то тему, её могут тут же забросить, перескочить на нечто совершенно иное, не имеющее к предыдущему разговору никакого отношения.
Разговоры пенятся и пузырятся шампанским. А я говорю, говорю…
… демонстрируя эрудицию в области классической литературы и поэзии, политики, и неожиданно — схемы антикварного бизнеса с опорой на ресурсы русских иммигрантов. Последнее — вполне всерьёз, и кажется…
Нет, я уверен, что через несколько дней, недель или месяцев этот разговор оформится в нечто более серьёзное. Не знаю, какова будет моя доля, но что-то мне подсказывает, что да-алеко не решающая. С другой стороны, охват… иной раз выгоднее иметь малую долю в большом деле, чем большую — в малом!
А сейчас меня оценивают… Умение реагировать на стремительно меняющуюся ситуацию быстро, правильно и остроумно у серьёзных людей очень ценится. А здесь, чёрт побери, собрались именно такие!
« — Свой-чужой», — мелькает и пропадает мысль, когда я ловлю взгляды, в которых за весельем скрыт тщательный, почти бухгалтерский расчёт. Впрочем, расчет ничуть не мешает приятно проводить время.
— … да, за спиной России, — буднично, как о чём-то, давно всем известном, рассказывает журналист влиятельнейшего
… и почему я не удивлён?
Так же буднично, с конкретными примерами, журналист рассказывает о ничуть не менее циничном поведении Российского МИДа…
… и я снова не удивлён.
– … Бриан[x]? — вздёргиваю бровь, — Да, мне его взгляды близки…
— Простите, месье, — Паскаль, раскрасневшийся от вина, подхватил меня под руку, — Алекс нужен мне как консультант в области букинистики… Ещё раз простите!
— … бокс? — слышу я, проходя мимо Даниэля, — А как же! Алекс! Алекс, как тебе показался тот поединок у Шарлеманя?
— Да ничего особенно, — дёргаю плечом, — техника, как по мне, достаточно слабая…
— … как бы не относиться к поведению взбунтовавшихся солдат в лагере Ла-Куртин, — мягко, но непреклонно обозначаю свою позицию спустя несколько минут, — нельзя отрицать, что расследование и суд французской стороны, равно как и действия российских властей, вызывают закономерные вопросы.
— Я бы сказал, прежде всего — действия российских властей, — так же мягко, но неуступчиво, обозначает свою позицию репортёр «Ревю де Дё Монд».
— Соглашусь, — склоняю голову, — Я помню, что Франция предлагала отправить назад ненадёжные части. Желание российских властей «привести их в чувство» вызывает искренне удивление, и прежде всего — встаёт вопрос о компетенции командования Корпуса, не сумевшего удержать дисциплину и давшего Коренскому неверные сведения, что и привело к трагедии.
Одобрительные кивки…
— В результате, бунтовщики, от которых фактически отказались Российские власти, оказались как бы вне закона.
— Это… — пожимаю плечами и криво усмехаюсь, — нисколько не удивляет меня. В конце концов, несколько столетий азиатской диктатуры не могли сказаться бесследно. Даже демократические преобразования, чёрт подери, у нас с душком азиатчины!
— Но… Франция, господа? — вздыхаю, удивлённо качая головой.
Эта позиция французам близка…
… а тем более — французам, которые терпеть не могут Пуанкаре и отчаянно хотят ткнуть правительство носом в совершённые им ошибки!
— Думаю, — подытоживаю разговор, — Аристид Бриан на посту президента будет смотреться много более достойно. А Пуакаре, Клемансо и прочим воинствующим старикам место на пенсии!
— … потому что, чёрт подери, я решительно не понимаю, — распинаюсь несколькими минутами позднее перед молодёжью, — почему ошибки совершают старики, а расплачиваться за них приходиться нам!
— Войны начинаю старики, а умирают на них молодые, — с горечью поддержала меня Валери.
— Нам, молодёжи, — подхватываю я, — нужно не бояться говорить, а если это необходимо, то и кричать! Не боятся отстаивать своё мнение, и если это потребуется, то и радикальными методами!