Без Отечества…
Шрифт:
— Поэтому… — я допил вино, покосился на бутылку и решительно отставил её, — исключать нельзя никого и ничего!
— За почтой сходить, что ли? — задумался, заколебавшись — самому ли прогуляться, или послать, как всегда, сынишку швейцара? Но решил-таки пройтись — может, голова наконец заработает как надо.
Быстро одевшись, ссыпался вниз по лестнице, кивнул швейцару и выскочил на улицу, где накрапывал мелкий летний дождик. Прикрыв голову кепкой, я с минуту поколебался, выбирая маршрут.
— Взять газет, что ли… — проговорил
Через несколько минут, заглянув в газетный киоск, дежурно пофлиртовал с немолодой, отчаянно косоглазой девушкой, зазывно (и несколько щербато) улыбающейся каждому покупателю, и взял наконец все газеты, где хоть краешком упоминалась Россия. Стопка вышла изрядная, ну да плевать…
Финансы мои по-прежнему ограничены, но с некоторых пор в будущее я смотрю с несколько большим оптимизмом. Парижские, а затем и страсбургские мои знакомства, плюс репутация человека молодого, но весьма серьёзного и многообещающего, дали неожиданный, но приятный эффект.
Обычная в общем-то беседа с промышленниками Эльзаса, один из которых пожаловался на недостаточную загруженность линий. Здесь, как я понял, дело как в надорванности европейской экономики, так и в некоторой двойственности положения «новых французов», интересы которых власти в Париже поставили на последнее место среди всех провинций.
Кто бы что ни говорил о свободном рынке, но государственное регулирование имеет место быть во всех странах, и Франция не исключение. Законы и поправки к ним, акты и постановления, разумеется, играют свою роль, но ничуть не меньше, если не больше, имеет значение обычный госзаказ, и это так… навскидку.
Слово за слово… и я, показав сперва, что понимаю, о чём вообще ведётся речь, обмолвился, что изучаю в Университете не только, и даже не столько лингвистику и иже с ней, сколько инженерное дело. Ну и о намерении когда-нибудь потом, когда появится время и возможности, запатентовать несколько простейших, но кажется, многообещающих изобретений.
Каюсь, я несколько надувал щёки, показывая себя серьёзным молодым человеком, и…
… моя репутация, в кои-то веки, сыграла на руку!
Промышленники заинтересовались, Даниэль оказался поблизости, и сперва был оформлен (на словах, сугубо на словах!) договор о намерении. А затем, к вечеру следующего дня, были оформлены (уже вполне официально!) патенты, в которые вцепились промышленники.
Я не рассчитываю получать хоть сколько-нибудь значимую прибыть с автоматических лыжных креплений, по крайней мере, не в ближайшее время. Но вот, например, блендер — вполне.
В ближайшее время планирую запатентовать ряд мелких изобретений, привычных каждому, кто не понаслышке знаком с такими понятием, как «ремонт». Многих вещей, притом простейших, и казалось бы, элементарных, нет и в помине, а ведь они, чёрт подери, удобны!
Больших денег я с этого вряд ли получу, но устойчивый финансовый ручеёк обеспечить надеюсь.
Размышления мои прервались с приходом в кофейню, и я, приятельски поздоровавшись
В Париже, да и во Франции вообще, уже наладили выпуск нескольких русских газет, но вот достоверность информации в них хромает. А уж подача и тенденциозность… это нечто совершенно невообразимое!
Листая прессу, и не забывая о кофе и выпечке, чуть было не забыл о заметках. Спохватившись, достал блокнот и начал делать выписки.
Получасом позже, подводя предварительные итоги.
— Вторжение японцев… — прикусывая губу, выписываю всё самое важно, — поведение союзников в России…
— А это… — ещё раз пролистываю пару газет, открыв их на заломленных страницах, — Национальные окраины, хм… В стране жрать нечего, эпидемии, а туда же — имперский угар!
— Сколько сил уйдёт на попытку удержать их… — качаю головой, — а средств?! Так ещё и не выйдет ни черта!
Вздохнув, отложил русскую прессу подальше и взялся за европейскую. Статьи по диагонали, выписки…
… но что-то не давало мне покоя.
— Жером, — негромко подзываю официанта, — ещё кофе! И… сладкого, пожалуй — на твой вкус.
Кивнув с достоинством, тот удалился, а я снова погрузился в газеты. О России в них пишут очень… по-всякому, но есть несколько общих, и я бы даже сказал — неизбежно общих вещей.
В частности — всё та же проблема национальных окраин, долги Царской России, проблема с репарациями — которые если и будут, то незначительными с финансовой точки зрения, но…
… есть нюансы! Собственно, нюансы всегда есть…
— Национальные окраины и деньги, — бормочу я, чувствуя, что подобрался к чему-то важному, — Деньги и национальные окраины…
На столик опустился кофейник, а я, не обращая внимание ни на что происходящее, замер, обдумывая мысль, которая кажется мне всё более и более привлекательной.
— … а почему бы, чёрт подери, не обратить национальные окраины — в деньги?!
[i]Революционный синдикализм (ревсиндикализм) (фр. syndicat — профсоюз, союз) — направление профсоюзной мысли, возникшее в конце девятнадцатого столетия.
Основные принципы революционного синдикализма были изложены в Амьенской хартии 1906 года, среди которых было и отрицание руководства политическими партиями.
В дореволюционной России сторонниками синдикализма были известные деятели рабочего движения Георгий Гапон и Георгий Хрусталёв-Носарь.
[ii]Кабинетные владения. Кабинетские земли — собственность императорской фамилии, управлявшаяся Кабинетом его императорского величества.
[iii] Бизерта (ар.: , Бинзарт) — город в Тунисе. Население 114 тысяч жителей (2004). ... В 1920—1924 годах Бизерта стала местом последней стоянки Русской Эскадры.