Без пощады

Сальваторе Роберт Энтони

Однако инстинктивно Кэтти-бри приготовилась к удару, и её крик прозвучал странным возгласом изумления, когда она покачнулась, а волна не ударила.

Когда рука схватила её за запястье, помогая опустить на камень.

Мокрый камень.

Прохладный камень.

Кэтти-бри подняла взгляд на Ивоннель, низко склонившуюся над ней.

— Я не… — пробормотала Кэтти-бри, пытаясь собраться с мыслями, пытаясь вспомнить телепатический разговор с предтечей. Однако сейчас она слишком отупела, слишком растерялась. Её слишком потрясло

то, что она осталась в живых.

— Как?

— Я всё слышала, — сказала Ивоннель.

— Слышала? Но мы ведь не разговаривали.

— Телепатия — это текущие свободно слова, и можно их услышать, если знать, как, — объяснила Ивоннель. — Мегера не овладел твоим разумом.

— Мегера?

— Предтеча.

Кэтти-бри замолчала и вспомнила о предтече. Мегера. Да, так его звали.

— Ваш разговор был свободным, — сказала Ивоннель. — Я слышала.

— Тогда ты слышала, какую сделку предложил пред… Мегера? Мы можем уйти от сюда, во всяком случае некоторые, — сказала Кэтти-бри, принимая руку Ивоннель, чтобы встать на дрожащие ноги.

— Да.

— Но цена слишком высока. Я не могу обречь целый город на гибель.

— Ты думаешь, что сможешь это остановить? — спросила Ивоннель.

Кэтти-бри нахмурилась. Конечно, не могла. Никто не мог сравниться в силе с предтечей.

— В любом случае, существо солгало, — сказала Ивоннель.

— Солгало? Не думаю, что в сознании или в существовании предтечи такое возможно.

— Резонный аргумент, — поздравила Ивоннель. — Его мысли — не наши. Нам неизвестны его нужды и желания. То, что мы считаем обещанием, для него может ничего не стоить. Мы знаем только то, что чудовище жаждет освобождения.

— И рано или поздно его получит.

Словно по сигналу, помещение неожиданно и сильно задрожало, едва не сбив Ивоннель с ног и не сбросив споткнувшуюся Кэтти-бри обратно в разлом!

Но Артемис Энтрери мгновенно оказался рядом и подхватил обеих, затащив обратно — как раз вовремя, поскольку высоко в туман водных элементалей взметнулся принадлежащий Мегере язык лавы. Большая его часть быстро затвердела в хватке элементалей и упала обратно, но часть брызг вылетела из ямы и расплескалась на полу.

Поток тёплого пара окутал троицу.

Тогда Ивоннель шагнула вперёд и запела, сильным и твёрдым голосом. Кэтти-бри и Энтрери смотрели. Шли мгновения.

Женщина-дроу прекратила свой напев и подняла руки, сложив ладони перед собой. Последний громкий выкрик — и она развела руки в стороны. В воздухе возник огромный фонтан воды, ринувшийся наружу и за край разлома — не как река, а скорее как одна огромная капля.

Огромный элементаль, поняла Кэтти-бри.

Он перекатился через кромку и пропал из виду, и помещение снова протестующе содрогнулось.

Из открытых Ивоннель ворот вышло следующее существо плана воды, затем третье и четвёртое.

Пещера зарокотала и опять содрогнулась, но уже слабее. В сочетании с оставшимися силами бурлящих

элементалей Главной башни этого хватило, чтобы снова заточить предтечу Мегеру — навсегда.

— С ним бесполезно разговаривать, — сказала Ивоннель.

— Он не злой, — произнесла Кэтти-бри, обращаясь не только к дроу, но и к себе самой.

— Определённо нет. Оно даже не понимает концепции добра и зла, — ответила Ивоннель, и Кэтти-бри знала, что это правда. — Это неважно. Мегера делает то, что должен, то, что вынужден. Как утративший разум любовник.

— Разрушать и создавать, — прошептала Кэтти-бри. — Вот всё, что он делает. Вот что он сделает, если мы не удержим его. Мы для него ничего не значим.

— Даже ты и твоё кольцо. Даже город. Даже твой ребёнок. Ему всё равно.

— Нет симпатии, эмпатии, нет эмоций.

Она посмотрела на Энтрери и заметила, как тот вздрогнул от её слов, как будто они касались не только существа в разломе.

— Ты спасла меня, — обратилась она к Ивоннель.

— Такой был план.

— Ты спасла моего ребёнка. Я этого не забуду. Никогда не забуду.

Она тяжело задышала, затем почувствовала тепло. Лицу стало неприятно жарко. Посчитав, что её просто ошеломило это сильное переживание, Кэтти-бри отмахнулась — не было времени на слабость.

Ивоннель кивнула и положила руку ей на плечо. Она хотела сказать, что не сомневается, что Кэтти-бри вернёт долг, но замолчала и бросила на женщину любопытный взгляд.

— Что?

— Оно нуждается в освобождении ещё больше, потому что его силы не используются как следует, — сказала Кэтти-бри во внезапной вспышке озарения. Она посмотрела на Ивонель, потом на свою руку и кольцо, стащила его с пальца.

— Это кольцо обладает огромной силой, но не даёт мне власти над предтечей.

— Разумеется, — отозвалась Ивоннель.

Кэтти-бри посмотрела на неё, её губы сложились в коварную усмешку, а синие глаза вспыхнули оранжевым.

— А над его семенем?

— О чём ты думаешь?

Кэтти-бри сощурилась, её лицо, обычно такое невинное и доброе, приобрело совсем иное выражение.

— Ни о чём хорошем для наших врагов, — прошептал Артемис Энтрери.

— Я пока не уверена, — сказала Кэтти-бри Ивоннель. — Давай обсудим это, когда я всё спокойно обдумаю.

ГЛАВА 23

Назойливое чувство дискомфорта

Следующие несколько дней Киммуриэля не покидала одна-единственная мысль, единственный тревожный вывод, сделанный после общения с разумом улья. Сделанный не благодаря тому, что он узнал, а благодаря тому, чего он не узнал.

Увунивиск? Воспоминания этого конкретного иллитида тогда показались ему странными — а может, не столько странными, сколько неуместными.