Без пощады
Шрифт:
Полисмены были еще довольно далеко от меня, и я принял внезапное решение.
Бежать!
Я развернулся и кинулся через открытые ворота на улицу, заполненную вечерними толпами. Закат медленно перетекал в ночь, что было мне весьма кстати. Я бежал не оглядываясь: и так ясно, что за мной погоня. Кучка молодых парней возле паба заулюлюкала, когда я с топаньем пронесся мимо, расталкивая прохожих. Потом я резко свернул и бросился через дорогу. Взвизгнули тормоза, но на этот раз, слава Богу, меня не зацепило. Я побежал дальше, метнулся в один переулок, в другой — и очутился в богатом
Пробежав еще две-три сотни ярдов, я позволил себе сбавить скорость и оглянуться. Улица позади меня была пуста. Задыхаясь, я привалился к невысокой садовой стене. В доме за стеной две пары средних лет сидели за ужином. Мужчина разливал по бокалам красное вино, весело над чем-то смеясь. Смеялись и другие — беспечно, как дети. Я стоял всего в пяти ярдах от них, но они в мою сторону и не смотрели.
Пока я упивался жалостью к самому себе, сзади бесшумно подкатила машина. Бежать дальше? Я понимал, что оторваться не удастся при всем желании. Хватит на сегодня беготни. Если уж так горят желанием допросить меня, пусть допрашивают.
И я повернулся, намереваясь заявить, что ничего не скажу, пока мне не предоставят адвоката получше, чем Дуглас Макфи.
Разумеется, возможности высказаться мне не дали. На меня быстро надвигалась неясная фигура в бейсболке, перекрывая почти все поле зрения. Прежде чем я успел среагировать или хотя бы разглядеть лицо нападавшего, он врезал кулаком мне в живот. Я согнулся пополам. Он схватил меня за воротник, втолкнул на заднее сиденье машины, втиснулся следом и захлопнул дверь. На водительском кресле сидел другой мужчина в бейсболке; не говоря ни слова, он стал выруливать с тротуара.
Взглянув на своего соседа, я увидел только руку в перчатке и черный пистолет с коротким стволом. В висок уперлось дуло, придавливая мою голову в стекло. На миг внутри похолодело: казалось, сейчас похититель выстрелит.
Вместо этого он спокойно заговорил:
— Когда я уберу пушку, ты пригнешься, засунешь голову себе между ног и будешь оставаться в такой позе. Увижу, что пялишься на меня или моего друга, — умрешь еще до полуночи. Ясно?
Я кивнул.
— Ну и отлично.
Он убрал пистолет. Я сделал, как велели, и безотчетно закрыл глаза. Секунду спустя мне на голову и верхнюю часть туловища накинули одеяло.
— Если ответишь на наши вопросы, то через пару часов будешь свободен.
По идее эти слова должны были меня успокоить. Но поскольку я не имел представления, чего от меня хотят, эффект получился обратный.
14
Услышав, что Мерона выпустили, Болт чертыхнулся.
— Я думал, он задержан по подозрению в убийстве!
Мо пожал плечами:
— Они говорят, что для ареста недостаточно улик.
— Когда его выпустили?
Мо повторил вопрос в трубку.
— Буквально пару минут назад!
— Пусть догонят. Пусть снова арестуют, если можно. Он нам нужен.
Мо спокойно передал эти слова диспетчеру, но когда тот ответил, тоже
— Точно? Нельзя за ним отправить?.. Да, я знаю, что у вас не хватает людей. А у кого хватает?
Он скорчил гримасу и сделал пальцем жест, характеризовавший его собеседника не с лучшей стороны.
— Да, если вам не трудно… Да, да… Спасибо.
Мо дал отбой и убрал телефон в карман джинсов.
— Ушел?
— Ушел, — вздохнул Мо. — За ним отправили пару копов, но он драпанул. А теперь они говорят, что у них сегодня мало людей и ловить его некому.
Детективы по-прежнему стояли на подъездной дорожке перед домом Меронов. Болт обратился к Кумзу и Леверетт:
— Если мистер Мерон здесь появится, будьте так добры, сообщите мне по этому номеру.
Он дал полисменам свои визитные карточки.
— У вас есть его фотография?
— Есть у соседей в доме через дорогу, — сказала Леверетт.
— Что ж, надеюсь, они не будут против, если мы ее позаимствуем.
Двое сыновей Хендерсонов носились по дому как бешеные и ни в какую не хотели ложиться спать. И Мартин, и Сьюзетт в один голос отзывались о Меронах как о самой обычной и вполне приятной паре — их и в страшном сне нельзя представить в роли преступников. Мартин отыскал фотографию, на которой Том и Кэйти были запечатлены во время прошлогодней вечеринки-барбекю, устроенной в честь дня рождения сынишки.
Изображение вполне соответствовало описанию. Мероны и впрямь выглядели обычнее некуда — разве что оба были довольно фотогеничны. Обоим за тридцать. Он одной рукой приобнял жену за талию, в другой держит банку «Фостерса»; у нее бокал красного вина. Улыбаются в объектив на фоне оранжево-желтого надувного замка. Казалось, такие люди просто не способны на убийство, однако Болт знал, что благообразной внешности доверять не стоит. Как-то, когда он был еще молодым констеблем, ему довелось арестовывать одну милейшую старушку семидесяти двух лет. Та каждое воскресенье ходила в церковь и среди соседских детей, которых частенько угощала конфетами, была известна как Бабуля. Помнится, седовласая леди даже предложила ему чашку чаю, когда он с напарниками явился, чтобы арестовать ее — за то, что она воткнула мужу в голову мясницкий нож и чуть не угробила старика. Позже выяснилось, что даже в этом почтенном возрасте у нее сохранялось небывало сильное половое влечение. Муж не мог ее удовлетворить; в результате она потеряла над собой контроль, что на допросе объяснила вызванным недостатком оргазмов нервным напряжением.
Всякие люди бывают, подумал Болт.
Когда детективы собрались уходить, Мартин Хендерсон пошел их провожать.
— Понимаете, вдруг я ошибаюсь… — тихо произнес он. — Не хотел бы, чтобы вы чего подумали…
— Продолжайте, — сказал Болт.
Хендерсон вздохнул.
— В последнее время с Томом и Кэйти творится что-то странное. Недавно он уехал на ночь глядя и вернулся только под утро. А она стала бывать дома меньше, чем обычно. — Он помедлил. — А еще у них начались скандалы — кричат, дерутся, ну и прочее. Раньше я такого не замечал. Как-то Том даже ходил с синяком под глазом.