Без права на мечту
Шрифт:
– Скажите, часто у вас члены общины меняются? Может быть, Евгения недавно к вам попала, и вы еще не успели познакомиться?
– Такого быть не может, – возразила она. – Я здесь всех знаю. Можете не сомневаться.
– А сами вы давно здесь? Может, Евгения до вас тут была, а сейчас съехала?
– С самого рождения, – ответила она и, подхватив кастрюлю, устремилась в глубь коридора.
Я стояла на кухне, ожидая ее возвращения. Прошло десять минут, возвращаться никто не собирался. Тогда я пошла на поиски кого-то более общительного. Пошатавшись по коридору, потолкавшись в закрытые двери, я поняла, что тут больше никого нет. Из ванной комнаты доносились
Прокричав через дверь обещание вернуться, я прислушалась. Ответа не последовало. Может быть, у хиппи не принято прощаться? Все-таки я мало знаю о привычках и образе жизни людей, посвятивших себя движению хиппи.
Община, в которую я попала, следуя указанному Ромкой адресу, разительно отличалась от первой. Вот тут как раз были все ожидаемые мной атрибуты. И высокий забор, и бревенчатая изба, и босоногая ребятня в старинной одежде. Водопровод, правда, имелся. И плита газовая наличествовала. Но в целом этот широкий двор с множеством хозяйственных построек был будто срисован с картин, изображающих крестьянский быт конца девятнадцатого столетия.
Попасть во двор оказалось тоже делом нелегким. Возле ворот бегали две дворняги. При моем появлении они подняли такой лай, что зайти за калитку я не осмелилась. На шум из дома вышла женщина средних лет. Разглядывая меня, женщина спросила:
– С чем пожаловали?
– Ночлег ищу, – не зная, что еще сказать, соврала я.
– Чья будешь?
– Что? – не поняла я вопрос.
– Звать как, к нам из каких краев попала? – пояснила она.
– Татьяна зовут. Из Москвы.
– Столичная, значит. Чего ж, столичная, без записочки к нам?
– Меня Евгения сюда направила. Недавно она у вас. Может, правил не знала, вот про записку и не предупредила.
– Это какая же Евгения? Университетская, что ли?
– Точно, университетская. Здесь она сейчас? – затаив дыхание, спросила я.
– А кто ее знает! Она вольная птица. Хочет – живет, не хочет – не живет. Мы отчета не требуем.
– Войти-то можно? Сама поищу.
– Отчего нельзя, заходи. Собак не бойся. Мирные они. Держим для отвода глаз. Здесь не все наш образ жизни признают. Так они нас от всякой шушеры охраняют. А ты, сразу видно, своя. Мы своим всегда рады.
Приговаривая так, женщина отперла засов, приоткрыла ворота ровно настолько, чтобы я могла пролезть, и сразу же на место вернула. Собаки радостно завиляли хвостами, ласкаясь ко мне и выпрашивая лакомство. Жаль, что у меня с собой ничего нет. Славные собачки!
– Ты зря-то по двору не шастай. Вон видишь соседнюю высотку? – женщина указала на многоэтажный дом. – Оттуда запросто и камнями обкидать могут, и чем похуже. Ступай к Зойке-прачке. Она все про всех знает. У нее про Евгению и расспроси.
Поблагодарив женщину за помощь, я двинулась к сарайчику, на который та указала. Сарайчик оказался полноценной прачечной, обустроенной по последнему слову техники. В прачечной орудовала молодая девица. Увидев меня, она обрадовалась.
– Вот и помощь подоспела. Хватай корыто и дуй белье
Девица указала на корыто, доверху наполненное выстиранным бельем. Я покачала головой и призналась:
– Я, собственно, по другому вопросу. Вас Зоя зовут? А я Татьяна. Из Москвы приехала. Я Евгению университетскую разыскиваю. Мне посоветовали к вам обратиться. Не подскажете, где искать ее?
Девица, выслушав мое заявление, ничуть не расстроилась. Все так же радостно она сообщила:
– У нас Женя давненько не появлялась. Здесь можешь не искать.
– Как же мне быть? Я ведь всего на два дня приехала. Повидаться хотела, а ее днем с огнем не сыщешь.
– Да ты не расстраивайся. Подскажу тебе адресок. Если повезет, там и отыщется след подруги твоей, – Зойка-прачка вытерла руки о льняную тряпицу и, присев на низенькую скамейку, сообщила: – Пойдешь в парикмахерскую «Златовласка». Там спросишь Томку. Они с Женькой в приятельницах ходят. У нее и спросишь, где твоя Женька сейчас обитает.
– Правда? – обрадовалась я. – А далеко это?
– Пешком минут десять ходу, а если на автобусе, то и того меньше.
И Зойка подробно описала, как добраться до парикмахерской.
– Вот спасибочки, а то я уж и не знала, что делать!
Наскоро попрощавшись, я прошла через двор, опасливо поглядывая на окна многоэтажки, и, подозвав мальчонку, прогуливающегося по двору, попросила закрыть за мной ворота.
Оказавшись в салоне своей машины, я задумалась. Стоит ли появляться в парикмахерской в том виде, в котором я сейчас находилась, или лучше предстать перед Томкой в более презентабельном виде? С одной стороны, раз Томку в общине знают, значит, ничего против хиппи та не имеет. А с другой стороны, если девушка работает в солидном салоне, не повредит ли мне мой имидж? Допустим, приеду я туда, а Томки на месте не окажется. Захотят ли другие мастера сообщать адрес или телефон Томки сомнительного вида личности? И все же я решила рискнуть, заявиться в салон в своем новом обличье. Жалко было время терять. Пока до дома доберусь, пока в порядок себя приведу, пока вернусь обратно, рабочий день и кончится. Тогда уж точно мне Томки не видать как своих ушей.
Проехав два квартала, я еще издали увидела помпезную вывеску над входом в парикмахерскую, которая поражала своей безвкусицей. На фанерном щите вдвое большего размера, чем входная дверь, золотыми вензелями по сиреневому фону было выведено: «Златовласка». А чуть ниже приписано: «Сострижем и сбреем все лишнее и даже больше». Что автор текста имел в виду, оставалось только гадать. Но, признаться, заходить в парикмахерскую было страшновато.
Войдя в холл, я окунулась в атмосферу доперестроечной эпохи. Одинокая лампочка, не имеющая плафона, тускло освещала пустое пространство. Потертый линолеум коробился на полу. Стены некогда ядовито-зеленого цвета взывали о ремонте. Дерматиновые кушетки выставляли напоказ внутреннее содержимое.
Я прошла к дверям зала, за которыми изнывали от безделья мастера стрижки и бритья. Обратившись к той, что сидела ближе всех к выходу, я поинтересовалась:
– Подскажите, пожалуйста, сколько стоит стрижка?
– Мужская или женская? – не переставая лениво ковырять ногти, задала встречный вопрос парикмахерша.
Я осмотрела себя с ног до головы. На мой взгляд, сомнений в том, что я особа женского пола, возникнуть не могло. Интересно, что в моем облике дало повод думать, что я интересуюсь мужской стрижкой? Или вопрос был задан по привычке?