Без права на ошибку. Том 3
Шрифт:
Сука, как я скучал.
— Мне плевать, — произношу в миллиметре от перекошенного рта.
Сминаю распахнувшиеся от возмущения губы. Жадно терзаю, срываю недовольные возгласы и жаркие стоны. И сам плавлюсь от нахлынувших ощущенией, Словно пузырьки от шампанского, ее вкус бьет в голову. Снимает барьеры. Острые зубы касаются языка и меня сносит с места.
Подхватываю вмиг засуетившуюся Лену на руки. Бурление крови в ушах мешает разобрать, что там она
Плевать.
От того, насколько идеально Лена смотрится сидящей на капоте автомобиля, внутри довольно урчит зверь.
Поиграем в догонялки попозже, милая.
Хватаюсь за мягкое бедро. Платье Лены задралось так высоко, что все, что мне нужно в легком доступе. И от этого окончательно сносит крышу.
Тяну на себя. Вжимаюсь пульсирующей ширинкой между широко разведенных ног. Дергаю за волосы. Жадно кусаю шею. Напираю сильнее под возмущенные возгласы.
Сыплющиеся на мое тело удары — брызги. Они только добавляют в и без того переполненную ванну терпения, что вышла из берегов и стремительным потоком несется в никуда.
Клал я на ад.
Они еще моих чертей не видели.
— Ты принадлежишь мне! — рычу в широко распахнутые глаза.
Пользуется тем, что хочу получше ее рассмотреть. Выкручивается из объятий. С мазохистким удовольствием наблюдаю, как отползает дальше.
Даю ей краткий миг свободы.
Беги, беги, мышка.
Щеку обжигает звонкая пощечина.
— Никогда!
Ее глаза светятся неповторимым блеском ненависти и страсти. Тяжелое дыхание яростно вздыхает аккуратную грудь под тонким лифом платья. Даже в темноте вижу острые соски.
Перехватываю тонкую руку. Тяну к себе, царапаю зубами голубые полоски вен на запястье.
— Всегда, — хитро урчу, глядя в затуманенные лазурные радужки.
Пробую языком солоноватую кожу. От полустона напротив рычу и под треск обрушившейся плотины с ярким вскриком дергаю Лену на себя.
* В тексте использованы слова из песни «Не люби», Вадим Спириденков. Именно этот трек сейчас играет в машине Олега.
Глава 9
Лена
Глава 9. Лена
Меня трясет от охватившего тела жара. Пульсирующий шар желания распирает нутро, размораживает ледники и липкой влагой пропитывает нижнее белье.
Потому что Он хочет.
Нетерпимо, остро, на грани разумного. Так сильно, что его колотит.
Каждое прикосновение — агония. Руки Олега повсюду. Разжижают кровь, мозг и остатки воли.
Ему
Олег похож на огонь. Он не спрашивает разрешения. Подминает все на своем пути и раскаляет до красных углей, до горького пепла. А ты только и можешь, что наблюдать за его изменениями, словно за языками пламени. Или плавиться в пробивающей насквозь боли, или сходить с ума от обрушившегося на тебя кокона тепла.
— Не надо, — шиплю в его рот.
Пытаюсь скрыться от безумного танца языков, от запаха жженой сосны, который вошел в топ моих ароматов для дома.
Жжет затылок, голова идет кругом. Он оттягивает волосы. Да хруста позвонков, до яростно-болезненного стона. Вынуждает запрокинуть голову, потерять ориентиры и рассеянно хвататься за него, дабы не упасть в бесконечный омут бескрайнего неба, чернеющего над головой.
Чертова музыка — издевательство.
Твердые зубы вонзаются над ключицей, пробуждают нечто темное внутри. То, что довольно рычит от грубых ласк, требует ответить тем же. Горячий язык зализывает причиненную боль, а я с тянущим удовольствием впиваюсь острыми когтями в широкую спину.
— Сука, — хрипит в ухо.
Вибрации его голоса — спусковой крючок дофамина.
И как бабы на его концертах не кончали прямо в толпе?
Потому что я готова прямо сейчас. Когда он жаром опаляет шею, тяжело дышит и хватается за меня так, будто я последний глоток кислорода в бескрайней космосе.
— Самовлюбленный кретин, — отвечаю тем же.
Это, блядь, невыносимо терпеть.
Боль смешивается с желанием полностью и всецело принадлежать ему.
Прямо сейчас, как можно скорее.
Как то раз у одного блогера я слышала, что настоящее возбуждение — это желание быть наполненной. Когда без разницы, что именно и куда будет погружено.
Как же она, блядь, далека от правды.
Мурашки размером с крупный горох летят по спине вниз, от места прикосновения грубой щетины к обнаженной коже, до сжимающегося от желания лона.
От вполне понятного желания немедленно ощутить в себе твердость упирающегося через жесткую ткань эрегированного члена. Одного конкретного, единственном экземпляре.
Дешевые подделки катятся на хуй. В этом деле я жадная до оригинала.
— Принцесс не трахают на капоте подаренного автомобиля, — пытаюсь дотянуться до затихшего под горами возбуждения разума.
Мысленно даю подзатыльник. Как бы не так. Падла молчит и вместе вразумительных формулировок подбрасывает какие-то пошлые заигрывания.
Охаю от жгучей боли. Олег с силой сжимает ягодицы и практически втискивается в меня. Я уже не уверена, что одежда может помещать хоть как-то.
В его глазах чистое безумие.