Без права на пощаду (Школа обаяния)
Шрифт:
– Постоянно светите перед машиной, Лиза, – попросил он.
– О'кей, а вы будьте осторожны.
Они продолжали пробираться вперед.
– Посмотрите туда, – наконец проговорила она, указывая куда-то фонариком. Холлис увидел широкое открытое пространство, направил туда «Жигули». Это была звериная тропа, но машина превосходно вписалась в нее. Холлис ехал со скоростью пять километров в час. Лиза оглянулась.
– По-моему, я вижу в лесу огни. Справимся?
– Нет проблем. – Сэм догадывался, что русские еще не поняли,
Тропинка все больше и больше шла под уклон, под колесами чавкало, и «Жигули» начали скользить. Внезапно автомобиль вырвался из леса и буквально нырнул в овраг.
– Держитесь! – заорал Холлис. «Жигули» перевалились через край оврага и плюхнулись в поглотивший их поток, едва не перевернувшись. Полковник с силой жал на газ, вытягивая видавшую виды машину. Берега оврага становились более пологими, а поток становился шире и глубже. Мотор «Жигулей» начал чихать.
– Становится мокро, – заметил Холлис, увидев, что вода затекает в салон.
Он повел машину под углом, направляя ее в более мелкое место оврага. С большим трудом «Жигули» все же постепенно выбрались на поверхность. Сквозь разорванные облака тускло светил месяц, и Холлис с Лизой увидели расстилающееся впереди Бородинское поле.
– Хорошая проходимость у этой машины, – пробормотал Сэм.
Дрожащей рукой Лиза прикурила сигарету и сделала глубокую затяжку.
– Хотите сигарету?
– Нет, наслаждайтесь сами.
– Совсем не так я думала о вас, собираясь в поездку по стране, – заметила она.
– Что ж, страна как страна, и мы едем по ней, – ответил Холлис. Оба автомата он швырнул через окно в заросли высокой травы, вслед за ним полетели его пистолет, бинокль, ножная кобура и прочая амуниция. – Сожгите карту, – приказал он.
Лиза выставила карту в окно и поднесла к ней горящую зажигалку. Карта вспыхнула и исчезла с легким запахом дыма.
– Мы пробрались через лес, однако до сих пор не выехали из него.
– Держитесь, – Холлис резко нажал на газ и повел машину по заросшему высокой желтой травой полю.
Лиза заговорила так, словно решила порассуждать сама с собой:
– Это было не слишком хладнокровно...
Холлис взглянул на нее.
– Я чувствую, что меня тошнит.
– Да, это тошнотворное занятие – стрелять в людей. Раньше я бросал на людей бомбы и никогда их не видел. Просто дышите поглубже.
Она глубоко вздохнула и бессильно откинулась на сиденье.
Холлис знал, что и время, и место были критическими. Если они не доберутся туда, где должны быть – в можайский морг, то смогут сблефовать. Однако если их схватят здесь, то против них будут серьезные улики.
Они выехали на узкую грязную дорогу, где стоял указатель границы исторического поля боя. Свернув на север к Москве-реке,
Казалось, что по какой-то необъяснимой причине люди покинули городок этим субботним вечером. Холлис протянул Лизе листок бумаги.
– Инструкции для морга, – пояснил он.
Вскоре они подъехали к белому квадратному отштукатуренному строению, рядом с железной дорогой. На двери висела деревянная табличка: «Морг». Холлис посмотрел на часы. Было начало девятого вечера. Они вышли из «Жигулей» и направились к двери.
– Вы как, готовы к этому, Лиза, или хотите посидеть в машине?
– Я готова к этому. Мне уже приходилось заниматься консульской работой. Я оказалась не готова к другому.
– Вы вели себя превосходно.
– Благодарю вас. А у вас задатки начальника.
– Я всегда рисуюсь перед женщинами. Вот поэтому и захватил вас с собой. – Он нажал на кнопку с надписью «Ночной звонок», и они стали ждать. Холлис положил руку ей на плечо и заметил, что она уже не дрожит. «Очень хладнокровная женщина», – подумал он.
Тяжелая деревянная дверь морга открылась, и перед ними предстал мужчина, одетый в форму полковника КГБ.
– Прошу вас, заходите, – пригласил он.
Глава 10
Многозначительно поманив пальцем Холлиса, полковник КГБ повернулся и пошел внутрь.
Они последовали за ним через темное, затхлое помещение, служащее приемной, и вошли в холодную комнату, облицованную белым кафелем, где находилась холодильная камера. Подобные агрегаты можно было встретить в Америке только в пятидесятые годы. Без всяких формальностей полковник открыл морозильник, предъявив для всеобщего обозрения труп обнаженного мужчины, покрытый белым инеем.
Руки и ноги мертвеца были скрючены, а голова повернута на бок. Веки Грегори Фишера не были опущены, и слезы в широко открытых глазах замерзли от холода. Из-под приоткрытых посиневших губ виднелись разбитые зубы.
Холлис заметил на груди и лице Фишера рваные раны, кровь на которых еще не совсем свернулась. На фоне абсолютно белого тела порезы и кровоподтеки казались пурпурно-красными. Холлис, внимательно изучая лицо покойника, некогда симпатичного молодого парня, почувствовал острую жалость к Фишеру, с голосом которого уже сроднился после многократного прослушивания записи телефонного разговора. Вероятнее всего, Грегори пытали, чтобы получить сведения о Додсоне.