Без права выбора
Шрифт:
— Какие четыре месяца? — оторвал я взгляд от живота мышки.
— Может, больше. Не знаю, Агфар. Я не сразу начала считать дни, — сказала она и приняла у меня платок. — Мне уже намного лучше. Можем ехать.
— Не было никаких четырех месяцев, — схватил я ее за руку. — И десяти минут не прошло! Я почти сразу же отпустил коня и побежал за тобой.
— Нет же. Мне все это не могло показаться.
— А когда мы выбрались… — задумчиво продолжил я, — лошадь еще не скрылась из виду, хотя должна была. Может, в обители время замедляется? И тогда пара минут снаружи равна месяцам внутри. Помедли я еще больше, то встретил бы вместо
— Духа, — закончила она и посмотрела на черную метку. — Хочу присесть, Агфар. Пожалуйста, отведи меня в карету.
— Почему духа?
Лисая потрогала свой лоб, затем щеки. Часто заморгала, словно сбрасывая наваждение, и через пару минут опустилась на сидение экипажа. Выдохнула, снова чувствуя себя не лучшим образом. Поднятыми пальцами попросила немного подождать и вскоре произнесла:
— Там была девушка. Прости, что медленно говорю, но что-то голова кружится.
— Тогда помолчи. Я никуда не денусь, дождусь, пока проснешься. Поспи, — натянуто улыбнулся я, уже ощущая, как недавнее открытие разрывает болью грудь.
Она ведь не моя пара. Возможно, супруга, но все же не пара. А это значит…
Я накрыл мышку пледом и потянул ее на себя, укладывая на плечо. Держался на честном слове. Сейчас выбежал бы из кареты и разнес к Безгласым окружающий нас лес. Мечтал уничтожить все на своем пути. Меня трясло от одной мысли, что Лисае осталось недолго. И тому виной я!
— Не хочу спать, — пошевелилась она. — Лучше расскажу, а потом ты ответишь на один мой вопрос. Хорошо?
— Конечно.
— Я не видела лица той девушки — темно все же. Угадывались очертания, еще был голос, — говорила тихо, глядя прямо перед собой. — Она не захотела выполнять приказ Безгласого и долго сопротивлялась. А я стояла неподалеку и на все это смотрела. Во тьме различалось лишь слабое свечение этой бедняжки и потоки силы, которой ее пытали. Я и сама ее чувствовала в самом начале. Она проходила сквозь мою грудь, забирая остатки эши. Но когда внутри уже пусто, ощущения другие, болезненные.
— И им поклоняется весь Западный край, — покачал я головой, вновь задаваясь вопросом, как они подчинили такую обширную территорию.
— Не поклоняется, — вздохнула Лисая и вздрогнула.
Обернулась и тут же затряслась. Прижалась к моей груди в поисках защиты.
— Они рядом, — пискнула мышка и зажала рот ладонью.
Посмотрела на меня, а во взгляде плескался ужас. Часто замотала головой от страха снова оказаться в их власти. Придвинулась еще ближе. Она что-то невнятно прошептала и побила себя по губам, словно не должна была всего этого говорить. А потом сжалась маленьким комком, будто став менее заметной, и погрузилась в тревожный сон.
Всю оставшуюся дорогу я смотрел перед собой. Ощущал опустошение. Не поддавался ужасным мыслям, роящимся в голове. Знал, что сделаю. Предполагал, как отреагирует на это мышка, и уже готовился к предстоящей ссоре. Лучше не открывать ей правду сейчас. Пусть она восстановит силы, перед тем как меня возненавидеть.
Дорога заняла три дня. Мучительных три дня, в течение которых Лисая отказывалась разговаривать, постоянно оборачиваясь и списывая все на присутствие Безгласых. Она еще ощущала сильную слабость, но тем не менее процесс восстановления был заметен невооруженным глазом.
— Куда мы приехали? — осторожно уточнила мышка, заметив в окошке утопающий в зелени храм.
— Это последнее пристанище Отверженной.
—
— Тише, — попытался я ее успокоить, поражаясь тому, как ее запугали в обители за каких-то пару минут. Невольно глянул назад и добавил: — Мы ведь ничего не сделаем. Просто переждем здесь непогоду.
Появилось подозрение, что нас туда могут не пустить. Словно все, что говорилось вслух, обернется против нас, ведь теперь и я почувствовал щекочущий спину холод.
Экипаж остановился. Я быстро выбрался на улицу и помог Лисае. Старался не подавать виду, что тоже ощутил присутствие Безгласых. Надеялся, что внутрь им не войти. Хотя шанс на это был ничтожно мал. Все это время они следовали за нами, не давали свободно разговаривать, навевали ужас на мышку, отчего та даже не спрашивала, как мне удалось ее освободить и что нас ждало впереди.
Я схватил ее за руку и потянул за собой. В высокое серое здание, выглядывающее из-за густых крон деревьев. Оно будто пряталось. Оставило доступным взору лишь часть фасада с разбитыми окнами.
Я мысленно взмолился Айне, прося у нее защиты. Ни на что не надеялся, поэтому в случае неудачи планировал отправиться к тресанцам. У них особая магия. Она не пропустит Безгласых на их земли и убережет нас хоть на какое-то время от гнева могущественных созданий. Этого должно хватить.
Лисая споткнулась. Я собирался не торопиться, войти в здание спокойно, не выдавая своего нетерпения. Но по итогу подхватил мышку на руки и побежал по заросшей тропе внутрь. Воздух тут же затрещал от холода. Листва высоких кустов покрылась инеем.
Далеко… Мне не успеть!
Глава 31
Лисая
Я все слышала.
Я все понимала.
И больше ни на что не надеялась…
Тот уголек света, появившийся в темноте, который долгие месяцы спасал от нападок Безгласых, был зародившейся во мне жизнью. Совсем крохотным продолжением Агфара. Тем, что убьет… меня.
Еще в Чернолесье я заподозрила неладное и в попытке сохранить ясный ум день за днем перебирала возможные варианты, чем являлась эта белая искра. Вряд ли моей эши, ведь она исчезла. Сердцем, самой жизнью, зерном судьбы, волшебством?.. А как иначе назвать? Что именно помогло мне сберечь хотя бы крохи сознания? Четыре месяца я находилась в заточении. Долгие дни наблюдала за судьбами таких же проданных юных парней и девушек, видела жестокость Безгласых, ощущала каждой клеточкой тела их силу, могущество, власть надо мной, но почему-то не превратилась в жалкое подобие человека. Хотя должна была! Мне довелось увидеть наглядные примеры, как меняются люди под напором этих существ. Такая же участь ожидала и меня.
Но этого почему-то не случилось.
Во время поездки Агфар замкнулся в себе. Все повторял, что у нас есть будущее и жизнь наладится. Вроде бы улыбался. Держался бодро, помогал, заботился. Но я слышала… Один раз, когда смотреть на его внутренние муки стало невмоготу, притворилась спящей, и граф покинул карету. А после моего слуха коснулся пронзительный крик раненого зверя. Истошный, с надрывом, пропитанный болью. Я хотела выбежать к нему. Чтобы утешить, помочь, заверить, что еще ничего не потеряно и мы со всем справимся, но вновь почувствовала присутствие Безгласых.