Без сна
Шрифт:
Ужасно, что приходится обдумывать это, но это правда.
Это не может быть Сиерра. Я отказываюсь верить, что это Сиерра, но как-то в этом должен быть задействован Оракул.
С того вечера Сиерра не покидала дом. Поэтому нет возможности попытаться взглянуть на книгу. В течение последних трёх ночей мне удалось попасть в сверхъестественную область, но мне тяжело сосредоточиться, когда я глубоко сплю, поэтому я только преследовала изображения Линдена, а иногда и следила за другими людьми. Это больше похоже на комбинацию мыльных опер и
Дверь всё ещё там. Я ещё не пыталась дотянуться до неё. Когда я крепко сплю, у меня, похоже, не хватает концентрации, чтобы сосредоточиться на одной задаче. Но, по крайней мере, я всегда могу добраться к области, сплю ли я глубоким или поверхностным сном. Это своего рода улучшение.
Может быть, я буду исследовать дверь сегодня вечером. Меня это беспокоит. Похоже, что что-то не так. Но что, черт побери, я знаю? Я просмотрела обрывки текста, которые у меня есть, но упоминаний о двери там не было.
Я потерялась в своих мыслях, прижимаясь ближе к маме в проходе с ингредиентами для выпечки и подталкивая тележку, когда слышу своё имя.
— Шарлотта, стой!
Я буквально сбита с ног, когда Линден стиснул меня в сильных объятиях. Я обнимаю его. Я так рада видеть его. Лицом к лицу. Хватаясь за него. Услышать его жизнь, сильное сердцебиение.
— Я так скучал по тебе, — шепчет он мне на ухо, сжимая меня до боли, и мне всё равно. Мне так хорошо спрятаться от всего объятьях Линдена хоть на несколько секунд.
Я слышу, как мама прочистила горло, но я пока не могу отпустить Линдена. Он олицетворяет собой более чем просто мягкие поцелуи и прикосновения кожи, от которых по телу бежит электричество. Он — воплощение всего, чего у нет в моей жизни. И надежда, что когда-нибудь она снова станет нормальной.
Наконец-то я позволила Линдену отпустить меня. Я дарю ему сияющую улыбку.
— Я так счастлива видеть тебя.
— Я тоже, — шепчет он и сжимает мою руку.
— Линден, это моя мама, — говорю я, делая жест в её сторону. — Она в основном отвечает за булочки с корицей.
В другой жизни.
— Миссис Вестинг, — говорит Линден со сдержанной формальностью, и я с облегчением заметила, что он не говорит с ней громко или не слащавых жестов, как например наклониться и встать на одном уровне с ней, как вы могли бы сделать это с маленьким ребёнком. Мама ненавидит это. Он просто протягивает руку. Ещё больше причин его обожать.
— Приятно, наконец, встретиться с тобой, Линден, — говорит она, и улыбка, скользящая по её губам, говорит мне, что она одобряет личность, которой стал Линден. Гораздо более привлекательный, чем двенадцатилетний ребёнок, на которого я обычно указывала во время школьных музыкальных программ, когда мы были в средней школе.
— Я знаю, что это неожиданно, — говорит Линден, всё ещё
— Это было бы здорово, — говорит моя мама. — Надеюсь, ты понимаешь, почему я не могу позволить Шарлотте пойти к тебе домой.
Он кивает.
— Я понимаю. И всё в порядке. Затем он дарит мне такой пылающий взгляд, что если бы это было возможно я бы буквально растаяла в лужицу, прямо там, посреди продуктового магазина. — Кроме того, — говорит он, разрывая наш взгляд, чтобы снова посмотреть на маму, — охранник отвезёт меня к вашему дому, а затем останется на всё время, поэтому и вы, и Шарлотта тоже будете в безопасности.
— Беспроигрышный вариант — радостно говорит моя мама, но с намеком на грусть, которая, как я знаю, приходит когда происходят такие вещи.
— Может быть, завтра? — говорит он. — Я знаю отличное итальянское местечко, и я могу заказать еду навынос. Он снова взглянул на меня, подняв одну бровь. — А потом фильм?
— Звучит прекрасно, — говорю я, чувствуя себя лучше, чем с тех пор, как была атака на Клару. Мы уточняем всё ещё несколько раз, и Линден говорит, что он оставит нас делать покупки. Он колеблется в течение секунды, и его глаза бросаются к моей маме, но прежде чем уйти, он дарит мне быстрый поцелуй в губы перед всеми.
Я трепещу.
Совершенно не стесняясь, я поворачиваюсь и наблюдаю, как он проходит весь путь по проходу, пока он не исчезает с поля зрения забирая за собой солнечный свет.
— Ну, Шарлотта, — говорит моя мама, и я поворачиваюсь к ней, почти забыв в этот момент, что она тут. Она легонько стукает меня по руке. «— Ты держалась молодцом», — сказала она с хитрой усмешкой.
В ту ночь я добираюсь до двери.
Я вижу её, как только оказываюсь на отражающем полу. Я начинаю бежать, но, кажется, она удаляется от меня ещё быстрее, когда я ускоряюсь.
Поэтому я останавливаюсь и решаю идти, сохраняя темп. Я понимаю, это изменилось, когда я приближаюсь к тому же нечетному варианту «два шага вперёд-один-шаг-назад». Когда я впервые увидела её, это была грубая но крепкая дверь, сделанная из длинных толстых бревен тяжелого дерева. В последнее время в неё появились окошки. Две ночи назад одно, а вчера вечером было уже два. Теперь в двери четыре длинных тонких стекла, которые покрывают почти всю поверхность.
Оказавшись в трёх футах от неё, я наклоняюсь вперёд и хватаюсь за дверную ручку.