Без сна
Шрифт:
— Линден! — кричу я.
— Я взяла на себя смелость позвонить его матери. Это был не он.
Я не могу двигаться. Не могу дышать.
— Когда? — я задыхаюсь.
— Они думают посреди ночи. Никто не знает, почему он вышел.
— Как он умер? Больше всего меня пугает этот вопрос, чем все то, что произошло со мной до сих пор, но я должна спросить.
— Что ты имеешь в виду, как?
— Что…. Что использовал убийца? Какое оружие?
Мама гладит мои волосы.
— Милая, я не хочу, чтобы ты так расстраивалась. Может быть, нам нужно
— Нож, — перебивает моя тётя.
— Сиерра! — ругается моя мама.
— Она задала вопрос; она заслуживает получить ответ, — ровно говорит тётя.
Молчание мамы, а также тяжесть её пальцев на моей спине говорят мне, что она не согласна, но слишком поздно возвращать слова.
Я онемела. Нож. Что происходит? Это другое видение? Или настоящее срастается со вторым взглядом? Может, я зашла слишком далеко. Может быть, я испортила свои способности…. и они… неисправны?
Я оглядываюсь назад на тётю и маму, двух женщин, которые составляют большую часть моего мира, и чувствуют себя очень одинокими. Рассеянный утренний свет освещает их с мутной яркостью, и я понимаю, как ещё рано.
— Я в порядке, — говорю я. — Честно говоря, теперь, когда я успокоилась, я думаю, что хотела бы просто вернуться в постель. Я заставляю себя улыбаться, хотя я знаю, что улыбка выглядит в лучшем случае вынужденной. — Сегодня новогодняя ночь. Я не хочу заснуть до полуночи.
Я больше никогда не хочу спать.
Моя мама смотрит на меня смешно, но кивает и поворачивает кресло-коляску по коридору к кухне. Тётя не уходит. После взгляда на мою маму — её сестру, я часто забываю; что это человек, от которого она скрывала свои секреты всю свою жизнь, она говорит:
— Видение?
Я не знаю, что сказать, поэтому я киваю. Это было видение, формально. Это просто не то видение, о котором она говорит.
— Ты знала о ноже, — говорит она, и это не вопрос. — Видение победило тебя?
— Это было другое видение, — выпалила я, и мне нужно было рассказать кому-то. Нужно сказать ей — женщине, которая была моей поверенной столько, сколько я помню. — Не было никаких предупреждений, никакой темноты, я просто — видела это! — Я знаю, что она думает, что я имею в виду, что я видела убийство, а не себя в крови, но я не могу признаться в большем.
Я боюсь.
Она смотрит на меня, поджав губы. Затем её лицо смягчается, и она говорит:
— Всё, всё, становится сложнее во время кризиса. Она кладёт руку мне на плечо и сжимает. — Ты не всегда будешь побеждать, но продолжай сражаться.
— Это так сложно, — шепчу я.
— Я знаю — они тоже изматывают меня.
— Неужели? — Я не знаю, почему я удивлена; конечно, у Сиерры будут видения, похожие на мои. Оракулы всегда получают видения о наиболее значимых событиях своего сообщества. И это тоже её дом.
Но она достаточно сильна. Даже если бы я пыталась бороться с видениями, но я не могу. Они победили меня.
— Очень важно закрыть свой разум, Шарлотта. Несмотря на то, что мы не используем его, твой второй
Мои слёзы прекратились из-за её слов, и на секунду мне интересно, продолжит ли она.
Но она просто проводит рукой по моему лбу, заправляя мне волосы за ухо.
— Будь бдительна, Шарлотта. Борись.
Затем она уходит, и я остаюсь на коленях посреди комнаты, чувствуя себя самым пустым местом в мире. Я чувствую, что слезы снова подкатывают, и на этот раз я делаю именно то, что собираюсь. Я закрываю дверь, хватаю постель с пола, натягиваю её на голову и возвращаюсь обратно в сон без сновидений.
Я долго смотрю на имя Смита, светящееся на экране моего телефона, в то время как я решаю, отвечать ли на его звонок. Мне не нравятся подозрения, которые у меня возникли. То, что он лгал мне о том, что я могу и не могу сделать в сверхъестественной области и в видениях. Кажется, он так много знает. Как он мог не знать, что я могу там сделать?
Либо он солгал, либо он не так хорошо осведомлён, как притворяется. как бы то ни было, я начинаю сомневаться в нём.
И мне не нравятся сомнения, которые он вложил мне в голову о насчет тёти.
Я бы хотела, чтобы у меня было видение о нём.
Глубоко вздохнув, я решила действовать храбро и честно. Я сдвигаю панель, чтобы ответить на звонок, и говорю:
— На самом деле я не уверена, что хочу говорить с тобой.
Тишина. Я его шокировала.
— Что ты думаешь, я сделал? — тихо спрашивает он.
— Я не уверена, — говорю я шёпотом.
— Я так устал оправдываться перед тобой, когда я только пытался помочь. Не позволяй этому чудовищу сделать тебя параноиком. Ты должна думать ясно.
— Чтобы сделать что? — шиплю я. — У меня не только не было видения последнего убийства, когда я проснулась, у меня не было воспоминаний о том, что я вообще была в сверхъестественной области. Хотя я спала с камнем. А потом… — Я замолкаю, прежде чем смогла сказать что-нибудь ещё. Я не хочу рассказывать ему о крови. О ноже. Я не хочу никому рассказывать, но в этот момент, я особенно не хочу рассказывать ему. — Смит, — говорю я вместо этого. — Он умнее нас. Мы больше не можем это делать. Мы вредим людям.
— Мы спасаем людей! — отрезает он. — Возможно, ты забыла о Джессе и Николь, но я нет. Можешь ли ты сидеть сложа руки и позволить людям умирать?
— Они всё равно умирают. Или хуже — посмотри на Клару. Мы сделали это!
— То, что случилось с Кларой ужасно; я не собираюсь врать тебе об этом. Но это никогда не остановится, если ты не поможешь.
Я не знаю, что думать. Что делать. Надежды и планы, которые у меня были прошлой ночью, прямо сейчас на миллион миль за гранью невозможного. Как я должна поймать гениального серийного убийцу, который каким-то образом может иметь Оракула на своей стороне? Я не думаю, что даже буду мечтать о том, чтобы оказаться во втором взгляде. Я не могу рисковать. Там кто-то контролирует меня. Мне нужно найти другой путь.