Без сна
Шрифт:
— Хорошо, — говорю я со вздохом. — Я фрик, но ты одна посреди ночи, и серийным убийца на свободе, Мишель. Почему ты здесь?
Она запинается, не в силах противостоять грубой правде моих слов.
— Я не знаю, — говорит она, и я слышу нотки испуга в её голосе. — Я была…Я была дома. Кто-то приходил ко мне.
— Ты должна вернуться. Тут недалеко. Тебе просто нужно развернуться и спуститься по той улице.
— Почему ты здесь? — говорит она, и это явное обвинение.
— Чтобы спасти тебя, —
Она смотрит, и я вижу страх и подозрение, кричащие в её глазах.
— Мне позвонить в полицию?
Как заманчиво, так просто сказать «да», чтобы полицейские бросились и спасали нас обоих — я уже снабжала их достаточной информацией, чтобы привести их в нужное место в нужное время. Я надеюсь. Мишель позвонит сейчас и всё испортит.
— Нет. Пожалуйста, не надо.
— Если ты так считаешь, — говорит она с сомнением, но начинает поворачиваться, явно стремясь оказаться дома. И вдали от своей сумасшедшей экс-подруги.
— О, всего через секунду, — говорю я, рука на её плече. Я сомневаюсь, и на мгновение я хочу отступить — свернуть весь свой план и просто сбежать домой и зарыться под одеяло. Но я не могу. Я должна это сделать. — Поменяйся пальто со мной. — Я уже вынимаю руки из рукавов.
— Зачем? — спрашивает Мишель, хватаясь за свое красивое изумрудно-зеленое пальто, Рождественский подарок, держу пари.
— Потому что я собираюсь занять твоё место, — мягко говорю я.
Она пристально смотрит на меня в течение нескольких секунд, но что-то на моём лице — может быть, эта многолетняя связь, я не уверена, — убеждает её, и она начинает расстегивать пуговицы.
Мы быстро меняемся.
Она отходит, но не уходит — кажется, что-то ждёт.
— Послушай, Мишель, я знаю, что мы больше не ладим, но мне нужно, чтобы ты никому об этом не рассказывала. О том, что мы только что сделали. Никому. Когда-либо. — заканчиваю я голосом, твердым как скала.
Она спокойна. Я хочу уйти, но я должна знать, что сначала она скажет.
— С тобой что-то не так, — холодно говорит она. Затем она поворачивается и делает несколько шагов, прежде чем пуститься бегом. Она не оглядывается назад.
Я жду, пока она исчезнет из виду, прежде чем занять её место на её пути. Лучше поторопиться, если я собираюсь вовремя прийти на свидание с убийцей. Я прогуливаюсь до тех пор, пока не оказываюсь в квартале от места, которое было в видении. Затем я заставляю себя замедлить шаг и идти на автопилоте, как Мишель.
Я клянусь, что моё сердце стучит так же громко, как бас-барабан, когда я приближаюсь к баскетбольной площадке в общественном парке, где я наблюдала, как Мишель убивают в моём видении сегодня днём.
Кроме того, теперь я девушка в зелёном пальто.
Я продолжаю идти по пути, который я помню, готовая
По крайней мере, это означает, что я не буду убивать Хариссу, я думаю, что убийца так же поднимает мой подбородок, как и в видении с Хариссой.
— Шарлотта?
Мои глаза открываются, когда убийца отталкивает меня от себя.
— Смит? — я должна заставить свой голос звучать достаточно громко, чтобы его услышали, поскольку всё о чем я думала, что я знаю, разбивается на миллион кусочков.
Но даже несмотря на то, что мой ум кричит, что меня нельзя так сильно предать, рациональная часть меня среднее телосложение, средний рост, явную нормальность, которая позволяет Смиту смешаться с толпой так хорошо, что взгляд скользит прямо мимо него. Человеческий хамелеон.
Слишком поздно отрицать, поэтому Смит не утруждает себя притворством и срывает маску. Его глаза горели, как раскаленные угли, жгучая ярость. — Что ты сделала? — Он плюёт на меня.
— Всё кончено, — говорю я, очень медленно поднимаясь. — Копы уже в пути — они, наверное, наблюдают за нами прямо сейчас.
— Ты лжёшь, — говорит Смит, но я слышу нотки сомнения в его голосе.
— Я позвонила им, перед тем, как ушла из дома.
— Анонимная наводка? И ты думаешь, что они поверят в это? — фыркает он, но его горечь пронизана отчаянием.
— Когда четверо подростков умерли, ФБР в городе и убийца всё ещё на свободе, я думаю, что они серьезно относятся к каждой наводке, — говорю я, пытаясь казаться более уверенной, чем я есть.
Он останавливается, а затем сосредотачивается на мне.
— И что они собираются сделать, когда всё, что они найдут, это девочку-подростка, при которой нож со следами крови, и поддельное имя того, кого она себе вообразила, — спрашивает он с жестокой улыбкой, и я в ужасе осознаю, что моя рука покинула карман и сжимает нож, направляя его на Смита.
Я пытаюсь опустить руку, чтобы снова спрятать нож, но я не могу двигаться.
— Как ты это делаешь? — спросила я дрожащим голосом. — Ты не Оракул.
— О нет, Шарлотта. Я — тот, кто снится Оракулам в самые темные ночи.
— Кто ты? — шепчу я.
— Меня называют Тунеядцем, — говорит он. — Я питаюсь от энергии ваших видений. Тех, с которыми ты не сражаешься. Ты хоть представляешь, насколько ты сильнее сделала меня за последние три недели? — Он усмехается, от этого мое сердце ускоряется. — Меня никто не может остановить. Особенно ты.