Без тебя
Шрифт:
Что я понял яснее ясного, так это то, что человек, настолько поглощенный чем-то, настолько свято верящий в свою правоту, готовый бороться за свои взгляды, такой человек, как Лайла, плохо отнесется к отсутствию у меня должного энтузиазма, поэтому я издал свист, притворяясь, что дерево произвело на меня не менее сильное впечатление, чем стоящая рядом женщина, и медленно покачал головой.
– Очень красиво. Двести лет, говоришь?
– Мы полагаем, что двести. – Она некоторое время стояла молча, словно выражая свое уважение к сосне. – Я знала,
Мой взгляд переместился с холма на ее лицо.
– Ты абсолютно права.
Не помню, чтобы я соглашался идти на пляж. Также я не помнил, чтобы мы обсуждали, куда направляемся, но я знал, что наша цель – моя квартира. На этот раз мы шли быстрее, быть может, подгоняемые растущей волной жара, обдававшего нас, быть может, чувствуя себя несколько неуютно в мокрой одежде, с которой до сих пор капала вода, и в холоде зимней ночи. Наш разговор теперь стал отрывистым. Вопросы и ответы на них получались предельно краткими. А вскоре слышалось лишь наше учащенное дыхание, когда мы перешли на быстрый шаг.
Как только я отворил дверь своей квартиры и переступил через порог, Лайла первым делом сбросила с себя юбку. Та упала на пол, рассыпая вокруг песок. Положив ключи на напольную вешалку с зеркалом, я постарался справиться с охватившими меня изумлением и радостью.
Лайла бросила на меня насмешливый взгляд, к которому я уже начал привыкать. Казалось, что именно моя реакция была чем-то странным и ненормальным. Она прошла дальше, оставшись в жакете и трусах.
– Ты не шутил, когда говорил о ремонте, – сказала она, склоняясь над тяжелым деревянным кофейным столиком, за который я отдал кругленькую сумму.
Ее ладонь скользнула по дереву. При этом Лайла невзначай выставила на обозрение свои покрытые песком ягодицы и бедра.
– Красивый столик. А где у тебя спальня?
На следующий день я проснулся в приподнятом настроении и почувствовал себя как-то странно. Жизнь уже давно не казалась мне столь волнующей и необыкновенной. Лайла ошибалась, когда говорила, что я скучаю. Нет, не был я и несчастен. Просто я достиг всего, чего хотел, а теперь просто держался достигнутого.
Я лежал и вдыхал запах Лайлы, который издавали мои простыни. Я ощущал, как что-то внутри меня возрождается к жизни. Это была крошечная зеленая почка на голой ветви, но она была. Я знал, что эта почка со временем может распуститься и стать цветком необычайной красоты.
Едва открыв глаза, я сразу понял, что Лайла ушла. Лежа в кровати, я оглядывал комнату в поисках физических доказательств ее существования, но не увидел ни блузки у двери, ни жакета на кровати, ни сумки в том месте, где со временем должен был появиться встроенный в стену шкаф…
Я принял душ и оделся, готовясь отправиться на работу. В уме я с усилием прокручивал внутренний монолог, обращенный к самому себе, напоминал о запланированных на сегодня деловых встречах и висящих на мне крайних сроках. Я делал все, чтобы разочарование не нашло свободного места и не просочилось наружу. Надо обсудить работу художника с одной из
Как только я ступил на паром, то поймал себя на том, что ищу ее, внимательно разглядывая толпу, собравшуюся здесь в час пик. Я ощутил тяжесть в животе.
Я не хотел, чтобы Лайла стала лишь минутным увлечением на одну ночь. По правде говоря, я этого не ожидал. Тем хуже. Меня застали врасплох. Я ощутил горечь от того, что после одной проведенной вместе ночи оказался настолько раним.
Глава вторая
Лайла
Семь часов утра. Я сижу в кафе возле здания суда. Я села снаружи, словно лучи утреннего солнца могли меня отыскать, хотя опыт подсказывал: небоскребы, стоящие вокруг, заслонят меня от них. Этот цементный островок видит солнце лишь один час в день или около того, только летом и только около полудня. Зимой высоченная башня небоскреба, расположенного через дорогу, закрывает собой светило. В течение долгих лет, проводя прения в суде, я часто в перерывах поглощала в этом кафе поздние завтраки и обеды. Я прекрасно знаю, что солнца не будет, но все равно сижу здесь. Не уверена, то ли это признак оптимизма, то ли я просто медленно учусь.
Я несколько минут смотрела на пустую страницу толстой тетради, пытаясь вспомнить, как следует начинать дневник. Прошло несколько лет с тех пор, как я писала в такой тетради. Минувшие годы были полны событий. У меня не оставалось ни времени, ни терпения на долгие раздумья и рефлексию, на все то, чем я прежде занималась. Я купила эту общую тетрадь полгода назад. То был ужасный день. Я думала, что вновь заболеваю. Призрак прошлого всегда реял на задворках моего разума. Не впервые мне удалось убедить себя в том, что ремиссия дала задний ход и кошмар вернулся. Плохой день минул, я не заболела, но общую тетрадь я оставила на столе, чтобы она служила видимым напоминанием всякий раз, когда я прохожу мимо. Я не могу позволить себе относиться к красоте как к должному. Я проживаю время, взятое в кредит.
Дневник был моей отдушиной, моим товарищем во время тяжелых периодов, выпадавших мне в жизни. Но еще важнее было то, что так оказалось проще познавать неосязаемую сущность самой себя и делать ее доступной. Мысли подобны пару. Они исчезают на ветру. А вот слова на бумаге… они вечны или близки к вечности. Я могу описать свою душу сегодня и вернуться, чтобы проверить, завтра: до сих пор ли я та, кем была? Кажется, когда я потерялась во времени, дневник стал для меня чем-то вроде странного компаса.