Без веры
Шрифт:
— Да, верно, — улыбнулась хозяйка, достав из пакета еще один лимон.
— Мы тут двоих детей видели…
— Ребекка и Зек, — продолжала гордо улыбаться Эстер. — Бекка — моя, а Зек — сын Льва от покойной жены.
— Наверное, здорово иметь двух дочек, — чувствуя себя полной идиоткой, проговорила Лена.
— Да, — пытаясь смягчить, женщина раскатывала на доске лимон, — конечно!
Показалось или в голосе действительно не прозвучало особой уверенности?
Лена подошла к окну и взглянула
— Та ферма по другую сторону дороги… — начала она.
— Принадлежит кооперативу, — договорила за нее Эстер. — Там мы с Эфраимом и познакомились. Он пришел к нам работать — это было после того, как папа купил второй надел — значит, в середине восьмидесятых. Через некоторое время мы поженились и переехали сюда.
— Вам в ту пору было столько же, сколько сейчас Эбби? — предположила детектив.
Эстер подняла глаза, будто такая мысль ей даже в голову не приходила.
— Да, — кивнула она, выжимая еще один лимон. — Я полюбила мужчину и начала самостоятельную жизнь. Весь мир был у моих ног!
— А пожилой мужчина, которого мы встретили… Его, кажется, зовут Коул?
— Да, он давно на ферме, — улыбнулась Эстер. — Папа с ним познакомился много лет назад.
Лена ждала продолжения, но его, увы, не последовало. Как и Лев, Эстер не собиралась рассказывать о своем десятнике, что только подстегивало любопытство детектива Адамс.
Неожиданно, вспомнив проигнорированный Львом вопрос, молодая женщина спросила:
— Эбби раньше из дома убегала?
— Нет-нет, моя девочка не такая.
— А какая она? — спросила Лена, думая, знала ли мать, что дочь беременна.
— Эбби очень любит семью и никогда не совершила бы столь безответственный поступок!
— Порой девушки о последствиях не думают.
— Ну, это больше похоже на Бекку.
— Так Ребекка убегала?
— Эбби никогда не была бунтаркой, — заявила хозяйка, проигнорировав заданный ей вопрос. — В этом отношении она очень похожа на меня.
— То есть?
Эстер уже открыла рот, чтобы ответить, но потом передумала и молча перелила сок в кувшин. Затем пустила холодную воду, чтобы лимонад не получился слишком теплым.
Интересно, женщина от природы так немногословна или тщательно фильтрует ответы, боясь гнева старшего брата? Нужно как-то ее разговорить.
— Я в семье самая младшая, — по сути, Лена сказала правду, хотя их с Сибиллой разделяло всего несколько минут, — и постоянно попадала в разные истории.
Эстер сочувственно хмыкнула, но ничего дельного не добавила.
— Помню, требовала, чтобы меня считали взрослой, и вела себя как дитя…
Миссис Беннетт мельком глянула в длинный коридор и только потом призналась:
— В прошлом году Ребекка убегала. Через день вернулась, но
— А Эбби до этого убегала?
Голос Эстер понизился до шепота:
— Иногда она, никому не сказав, уходила на ферму.
— Но ведь это только через дорогу…
— Да. Так что мы не особо расстраивались. Ферма, по сути, продолжение нашего дома. Просто волновались, когда она не появлялась к ужину.
Судя по тону Эстер, происшествия были эпизодическими и случались нечасто.
— Эбби оставалась там ночевать?
— Только вместе с папой и Львом, они у Мэри останавливаются. Мама умерла, когда мне было всего три…
— Кто такая Мэри?
— Моя старшая сестра.
— Старше, чем Лев?
— Нет, Лев самый старший. После него Мэри, затем Рейчел, Пол и я.
— Это же огромная семья! — воскликнула Лена, решив, что многодетная мать умерла от изнеможения.
— У папы не было ни братьев, ни сестер, поэтому он хотел много детей.
— Это ему принадлежит ферма?
— Да, большая часть, а остальное — инвесторам, — объяснила Эстер и, открыв шкафчик, достала полуторакилограммовый пакет сахара. — Папа основал ее более двадцати лет назад.
— Мне казалось, кооперативные фермы принадлежат пайщикам. — Лена постаралась выразиться как можно дипломатичнее.
— После двух лет работы пайщиком может стать любой человек, — пояснила хозяйка, отмеряя полную чашку сахара.
— Откуда ваши работники?
— В основном из Атланты. — Эстер стала мешать лимонад большой деревянной ложкой, чтобы сахар скорее растворился. — Некоторые из них — сезонники, им нужно сменить обстановку всего на пару месяцев. Другие хотят начать новую жизнь и остаются навсегда. Мы называем их «душами», потому что у них мертвые, пропащие души. — Миссис Беннетт кисло улыбнулась. — Никаких иллюзий я не питаю: многие явно скрываются от закона. Поэтому в полицию обращаемся только в крайнем случае. Мы хотим помочь, а не спрятать, потому что среди наших рабочих есть даже склонные к домашнему насилию. Нельзя же кого-то покрывать, а кого-то сдавать, нужно занять жесткую позицию.
— А зачем обращаться в полицию?
— Потому что случались кражи, — проговорила Эстер, а потом добавила: — Возможно, лезу не в свое дело, но Лев бы вам об этом не сказал. Нетрудно заметить: мы живем очень уединенно, а местный шериф не из тех, кто бросает все и бежит на помощь, если пропали вилы.
Пелем бросит все и побежит разве что за горячим обедом.
— Значит, у вас вилы пропадали?
— Да, а также лопаты и тачки.
— А доски?
— Про доски не слышала, — смущенно взглянула на Лену Эстер. — На ферме мы почти не используем дерево. Вы имеете в виду колья? Так ведь соя не вьется — колья не нужны.