Безбашенный
Шрифт:
Голос его звучит с надрывом. Даже как-то сложно его не пожалеть, как бы глупо это ни звучало.
«Ну да... Давай, отдайся ему из жалости!» – проносится насмешливая мысль.
– Не надо меня соблазнять, – поднимаю голову и смотрю парню в глаза. – Просто будь собой. Без всякого пикапа. Поговори со мной.
– О чём?
– Да неважно. О себе расскажи, о друзьях. Я хочу узнать тебя лучше.
Мне кажется, я просто разрыдаюсь, если он сейчас снова начнёт ко мне приставать. Потому что такой Дан мне
– Ладно... Давай поговорим, – морщится Даниил. – На улице холодно, пошли в дом.
Забирает всё со столика. Переносит на журнальный в гостиной. Вновь наполняет бокалы. Гасит верхний свет и включает неяркую подсветку. На плазме находит музыкальный канал, звук ставит на минимум. Словно время тянет...
Я сажусь на диван. Дан делает глоток шампанского, бросает подушки на ворсистый ковёр и устраивается в моих ногах.
Долго рассматривает потолок и своё отражение в нём.
– Расскажи о Максиме. Или Дамире, – терпеливо подсказываю ему. – Давно вы дружите?
– Давно. Одноклассники мы. С Максом с первого класса, с Миром с шестого. Но последний год Дамир в другой школе учился. А Егор... – осекается.
– Егор – хозяин этого дома?
– Да.
– Где он?
– Далеко. За девушкой уехал.
– Они вместе сейчас?
– О да... – снова морщится Дан. – Лучшего друга у меня украла.
То есть... У всех его друзей есть пара. Очевидно, что Аверьянова это сильно беспокоит.
– Я ведь ни с кем никогда не встречался, Лиз, – признаётся он, наконец обратив свой взгляд на меня. – Свободой своей очень дорожил.
– А сейчас?
Пожимает плечами.
– Понял, что заблуждался. Свободных людей вообще нет. Все кому-то что-то должны.
Поворачивается лицом ко мне. Стягивает с моих ног кеды. Подтягивает подушку и ставит на неё мои стопы. Гладит пальцы, массирует щиколотки, икры...
Это так приятно... Боже!
– Расслаблю тебя, – говорит, хитро прищуриваясь. – Положи голову на спинку.
Не могу сопротивляться. Массаж моих многострадальных ног, гудящих после трёх смен, действует на волю похлеще шампанского.
Расслабляюсь. Закрываю глаза.
Дан негромко рассказывает мне о Максе. Об их с Полиной истории. Одновременно массируя мои стопы и надавливая в таких точках, что тело непроизвольно дрожит от экстаза.
Чувствую, как его пальцы медленно скользят по моим икрам... Горячий поцелуй в колено... В другое... Ладони уже на бёдрах... Руки снова ныряют под юбку.
А я... Я вновь не торможу всё это сразу.
Обхватив моё тело, Дан стаскивает меня на пол и ложится сверху, вдавившись бёдрами между моих ног.
Испуганно смотрю в его глаза. А он – в мои, не скрывая своих желаний.
– Давай-ка лучше... спать, Лиз, – с трудом произносит наконец.
Довольно
Я наверняка покраснела как помидор, потому что ожидала совсем другого. Думала, он будет настойчиво требовать своё.
Даниил устраивается рядом, разворачивает меня так, чтобы я лежала к нему спиной. Крепко обняв, шепчет в висок:
– Если во сне буду к тебе приставать, дай мне по башке.
– Договорились, – хмыкаю я.
– Жестокая девочка, – бормочет Дан, вдавливаясь в меня ещё сильнее.
Бедром я чувствую, что его возбуждение понемногу успокаивается, и позволяю себе покраснеть ещё больше, радуясь, что он не видит моего лица.
Через мгновение Дан уже безмятежно спит. Его дыхание выравнивается. Объятья слабеют. Я же уснуть не могу, пытаясь разобраться в себе.
Мы в доме его друга. На полу. Голова моя кружится от шампанского. Звучит приятная музыка. За моей спиной спит Аверьянов.
Хорошо ли мне?
Да! Очень! С ним даже на полу хорошо.
И он не тронул меня, не стал настаивать.
Со спокойным сердцем отключаюсь...
А просыпаюсь оттого, что Дан резко дёргается всем телом.
– Ммм... Хватит... – бормочет он во сне.
Тру глаза. Осматриваюсь. За окном светает. Плазма выключилась, а подсветка по-прежнему горит. Мы лежим под пледом. Видимо, Даня за ним сходил и укутал нас.
– Есть у меня мама... есть, – вновь бормочет он.
Его лицо болезненно вздрагивает. Брови хмуро сходятся на переносице. Глаза под закрытыми веками беспокойно двигаются.
Сажусь рядом с ним. Невесомо провожу по предплечью, не решаясь разбудить.
Дан вновь дёргается. Переворачивается на спину.
– Не сирота... Не сирота я, – повторяет он.
Что ему снится? И почему мне так больно видеть его таким?
Говорят, что во сне мы беззащитны. Маски сброшены и никакой брони.
Дана без брони мне хочется любить до потери сознания.
Глажу его лоб и щёки. Беру за руку и переплетаю наши пальцы.
– Лиза... – хрипло выдыхает он.
Но глаза его закрыты, он всё ещё спит. Ему снюсь я?
Глава 26
Дан
– Эй, мелкий, иди сюда, на шухере постоишь! – крикнул мне самый высокий из них.
Нерешительно приблизился к компании старшаков. Выхватил подзатыльник.
– Чё тормозишь, дрищ?! – прорычал в ухо толстяк. – Стоишь здесь. Увидишь воспитателя – дашь сигнал. Врубился?
Я кивнул.