Безбашенный
Шрифт:
Выходим из тачки. Широко улыбаясь, салютую Шуре.
– Здравствуйте, – вежливо здоровается Лиза.
– Уберите машину! Я скорую жду, – цедит старуха.
Это частое явление. То скорая, то полиция, то газовщики. Шура обожает дёргать госслужбы по любому поводу.
– Дан, убери, пожалуйста... – с мольбой смотрит на меня Лиза.
Моя конфеточка всегда выбирает бесконфликтный путь.
– Ладно...
Сажусь обратно в машину, а Лиза встаёт под козырёк парадной. Сдаю немного назад и рулю влево, вклиниваясь
Бабка из соседнего подъезда завтра проест мне плешь из-за того, что я поставил машину на зелёную зону. Вот только не растёт тут ни хрена. Ни травинки. Солнца на этой стороне почти не бывает.
Шагаю к Лизе. В этот момент во двор влетает чёрный фольксваген бусик. С визгом тормозит между мной и Лизой, закрывая её от меня. Дверь микроавтобуса отъезжает в сторону, из неё вылетают какие-то чуваки. Моментально сбив меня с ног, месят со всех сторон.
Чё за..?
Успеваю закрыть голову руками, и меня лупят по рёбрам тяжёлыми ботинками. Потом сгребают с асфальта, в четыре руки запихивают в тачку. Рвусь обратно – получаю под дых и в лицо.
– Су-ука... – сплёвываю кровь.
– Сядь! – рявкает какой-то мужик. – Или поедешь в отключке.
– Куда поеду-то? – дерзко смотрю на него.
– Узнаешь скоро.
В машину заводят перепуганную Лизу. Её щёки мокрые от слёз, подбородок дрожит.
– Даня... – безмолвно шепчет она, увидев кровь на моём лице.
Начинаю задыхаться от ярости и страха.
– Не... трогай...
– Заткнись – и не тронем, – ухмыляется тот мужик.
Как подкошенный, падаю на ближайшее кресло. Морщусь от боли в рёбрах, растираю кровь по подбородку. Лизу сажают спиной к водителю. Между нами целый ряд.
В тачке всего пять человек. Двое в балаклавах, а двое с лёгкостью светят фейсами. Рожи водилы не видно.
Глядя в глаза своей девочке, так же безмолвно шепчу:
– Всё будет хорошо...
– Телефоны!
Тип в балаклаве забирает наши телефоны. Дверь с грохотом захлопывается, машина резко сдаёт назад и выруливает на дорогу.
Тот, что кажется главным среди них, отчитывается по телефону:
– Оба у нас. Едем.
***
Лизу увели в дом, а меня почти в отключке втолкнули в подвал. Я рвался к ней, и мне прилетело в голову...
Сижу на бетонном полу, привалившись спиной к стене. Со мной оставили одного надзирателя в балаклаве. Мы сверлим друг друга взглядами уже около часа. Не поддаваться панике просто невозможно, когда моя беременная девочка где-то там...
– У кого мы в гостях, мм? – смотрю на надзирателя.
– Скоро узнаешь, – сухо.
Голос молодой.
– Да понял уже, – хмыкаю. – Фридман нас пригласил, да? А я думал, он в отъезде.
Парень в балаклаве молчит. Плечом подпирая стену, смотрит мне в лицо ледяным взглядом. Такой робот убьёт, если прикажут. От него несёт беспрекословным
– И где вас таких штампуют? – провоцирую его. – Есть какой-то клуб дебилов, которым вместо погремушек в детстве дают калаш перебрать?
– Заглохни!
– Ага, уже, – поднимаюсь на ватных ногах.
– Сядь! – рявкает парень.
– Пить дай, – иду к нему. – От засухи подохну, пока Фридмана ждём.
Останавливает меня, уперев ствол в грудь.
– Неужто шмальнёшь? А хозяин потом не заругает?
– Сядь!
– Воды!
Дерзко смотря в его глаза, отвожу от себя ствол.
– Будет тебе сейчас вода! – звучит с угрозой.
Перехватывает ствол рукой и замахивается прикладом. Успеваю от него увернуться, но тут же прилетает пинок по голени, и нога подворачивается. Падаю на колени.
Бл*ть!
– Напился?! – нависает надо мной.
Дверь распахивается.
– Иди погуляй!
Тот мужик из тачки выпроваживает моего надзирателя. Сажусь на задницу и смотрю на вновь прибывшего снизу вверх.
– Лиза где?
– В более комфортных условиях, – ухмыляется он. – С тобой хотят поговорить.
Мужик присаживается на корточки рядом со мной. В его руке телефон, включённый на громкую.
– Давид Русланович, он слушает.
Бля, я даже не удивлён. Фридман, сука!
– Ну что, Даниил? – звучит из динамика его голос. – Или лучше называть тебя именем, которое ты так и не получил от мамочки? Давиан. Что означает «любимый». А Ильдар должен был унаследовать имя прадеда – Измаил. Эта падшая женщина думала, что я позволю ей растить грязнокровок в еврейской семье.
– Пф! Дело вовсе не в крови, – усмехаюсь я. – Мой дед дал бы тебе пинка под зад, узнай он о том, что как мужик ты несостоятелен.
– Ходоров, заткни его, – скучающе говорит Фридман.
Мне прилетает кулаком в челюсть. Опрокидываюсь на спину.
Пи*дец!
Глядя в потолок, начинаю ржать. Походу, чердак мой основательно потёк.
– И где же ты сам, мразь? – медленно сажусь.
– Нравятся тебе новые апартаменты? – игнорирует вопрос Фридман. – Быть не мажором так скучно, правда? Мамочка с папочкой решали все твои проблемы, а теперь ты нахер никому не нужен!
Тыльной стороной ладони стираю кровь с губ.
– Давай без демагогии, дядя! Переходи к сути. Чего тебе нужно от нас?
– От вас? – фыркает он. – От тебя мне ничего не нужно. Ты останешься здесь. Навсегда. Дурак я, что в детский дом тебя отвёз. Надо было в лесу выкинуть. Или в море утопить. Пустить на корм собакам, в конце концов. Вариантов была масса, но я сжалился. Не учёл, что из младенца может вырасти сучёныш типа тебя.
– И снова: бла-бла-бла... – зеркалю его скучающий тон.
Ходоров, как назвал этого мужика Фридман, хрустит костяшками, сжимая руку в кулак.