Бездна Челленджера
Шрифт:
– Движение – норма, – отчитался Ичиро.
– Норма, – вторил ему Чейз.
Вспыхнули прожектора на плечах экзоскафов, прорезая извечную тьму бездны. Лучи хоть и били ярко, но они рассеивались, меркли во тьме, и уже в десяти метрах вновь становилась тьма. Грунт под тяжелыми стопами экзоскафов даже не проседал, уселся, спрессовался в монолит, как ни странно, но Джессика все еще молчала, не говорила ни слова. Капсулы их были раздельны, молчание напрягало.
– Джессика, у вас все в порядке.
– Да, – голос тихий, испуганный, с придыханием.
–
– Все нормально. Мне страшно.
– Обычное дело. В первый раз всем страшно. Вы хорошо держитесь.
– Спасибо.
– Что желаете увидеть?
– Давайте просто побродим. Извините, а запись ведется того, что… ну то что мы видим?
– Конечно ведется. Потом все можете посмотреть, и прошлые выходы тоже все записаны, можно будет просмотреть архивы. Я думал Андрей Викторович вам должен был сообщить об этом.
– Да, он говорил, но я хотела сама чтобы… Вы понимаете.
– Понимаю. Только, Джессика, тут проблема одна есть. Вот то что вы сейчас видите, – и он повел корпусом экзоскафа из стороны в сторону, вверх и вниз – это все что вы можете тут увидеть. Вон, взгляните, сейчас, – он поймал в фокус камеры пульсирующую, извивающуюся тушку ксенофиофора, – это почти все разнообразие местной фауны. Можно еще бокоплавов поискать, в их покрове, кстати, содержатся соединения алюминия. Редкое явление. Прозрачные такие, беленькие. А в остальном – пусто тут. В основном заборы грунта производим, редко что конкретно ловим вот этими, – нажал на выброс сетевого садка, так похожего на обычный сачок для бабочек. Тот послушно выпростался из манипулятора, заколыхался перед камерой белесой своей материей, – приспособлениями. В остальном тут не так интересно. Слизни, пинпонговые деревья, амфиподы… растений нет. Не разнообразно.
– Но фантастично.
– Тут вы правы. Есть такое ощущение. Сколько не выхожу, каждый раз чувство, что не в нашем мире. Непривычно тут все.
– Дмитрий, вы помолчите пожалуйста, я хочу почувствовать все вот это, вот это вот ощущение глубины, бездны.
– Конечно-конечно, умолкаю.
Дмитрий переключился на общение с Чейзом и Ичиро:
– Ребят просто шагаем вперед. Контроль позади меня. Друг друга держать в видимости.
– Принято, – почти одновременный ответ от обоих сопровождающих.
Экзоскаф Дмитрия шагал вперед, шаг за шагом удаляясь от родной подводной станции, и если развернуться сейчас, прорезать лучами прожекторов тьму – ничего уже позади не будет. Только тьма, только мертвая чернота. Отошли уже далеко. И если только представить попытаться забыть, что там, где-то, есть станция – легко можно запаниковать, раствориться в страхе перед окружающей тьмой, глубиной.
Дмитрий повел лучами прожекторов по сторонам – вон стоят поблескивая металлические штыри с приваренными к ним красными флажками-косынками. Зона, за которую не выходили, зона устойчивого грунта. Захотелось чуточку поозорничать, дать Джессике ощущение того, что сейчас она находится там, где до этого не бывал ни один человек до нее…
– Джесс, – заговорил он с этакой
– Конечно.
– Это граница, за которую не выходил до нас никто. Не желаете ли прогулять? Вырваться туда, где не ступала нога человека.
– А можно? – ее голос задрожал от возбуждения, от предчувствия.
– Ну а кто нам может помешать?
– Хочу, конечно очень хочу!
– Только там будет все так же.
– Но мы же будем первыми!
– Конечно.
Переключил связь на общение со станцией:
– Андрей Викторович, вы здесь?
– Да, слушаю.
– Репортер хочет выйти за флажки. Мы не далеко.
– Нда, Дмитрий Александрович, вы прямо как маленький. Только врать не надо. Вы сами и хотите прогуляться.
– Есть немного.
– Под вашу ответственность. Пятьдесят метров. Не более.
– Слушаюсь!
Отключил связь, спросил:
– Слышали, парни.
– Да, – Чейз радовался, хоть и был серьезен, хоть и был суров, но билась в нем тоненькая жилка авантюризма.
Дмитрий остановился на границе, обозначенной флажками, и шагнул во вне, шаг туда, где до него никто и никогда не бывал. Один шаг, второй, и дальше – дальше, все отдаляясь в глубины неизведанного.
– Дмитрий, – голос Андрея Викторовича из динамиков, – Скоро конец плато. Осторожнее.
– Я вас услышал. Дойдем до края, глянем ниже и… – тяжелая стопа экзоскафа бухнула о дно бездны Челленджера, и тут же он почувствовал что-то не то, будто просело больше чем должно было, и медленно, как в кошмарном сне, земля под ним стала проваливаться. Нет, не проваливаться – обламываться, проседать, крениться – это уступ под его ногой треснул и сейчас…
Джессика завизжала, когда поняла, что происходит нечто нештатное, Дмитрий же попытался развернуться, повалиться, чтобы ухватиться манипуляторами экзоскафа за откловшийся кусок уступа, они покатились вниз, из динамиков доносился голос Ичиро, краем камеры зацепило то, как они оба, Чейз и Ичиро застыли на краю слома длинного уступа. Они с Джессикой катились вниз склону, как по горке, манипуляторы бессильно царапали каменное, осклизлое дно.
Всё. Встали. Остановилось движение.
– Кэп! Кэп! Слышите меня, – раз за разом повторял голос Ичиро из динамиков.
– Да, слышу, – отозвался Дмитрий. Подогнул ноги экзоскафа под себя, уперся манипуляторами в грунт, поднялся. Встал, – Экзоскаф в норме. Джессика, вы как?
– В норме.
– Пассажир в норме. Зацепите там лебедку, уклон большой, не поднимусь.
– Принято, – это уже Чейз ответил.
Дмитрий развернулся, освещая открывшийся провал, вернее не провал, а то что было ниже плато, на котором стояла станция. Всё тут то же, все так же, разве что размещение ниже метров на двадцать. Хотя нет, вон, чуть в отдалении – горочки торчат, из них в высь поднимается нечто мутное, расплывчатое. Диоксид углерода в жидком состоянии. А за ними… В свете прожекторов экзоскафа высветилось то, чего тут быть не могло: прямолинейное что-то, равномерное, геометрическое.