Бездна (Миф о Юрии Андропове)

Минутко Игорь

— Не сделаем в единственном случае, если вы…

— Может быть, Владимир Александрович,— включился в разговор вежливый молодой человек,— мы пройдем в спальню к столу?

— Да, да… Пройдем.

…Через несколько минут гнусный диссидент, перебежчик и невозвращенец, сидя за столиком в спальне, находясь почти в отключенном или, точнее, блаженно-отключенном состоянии (ему сделали совсем безболезненную инъекцию), старательно писал на плотном белом листе бумаги: «ПРОШЕНИЕ. Я, Копыленко Владимир Александрович, подданный Советского Союза…»

Сзади, за его стулом, черными демонами стояли вежливый молодой

человек и благообразный господин с седыми висками на круглом славянском лице. Только что черных крыл не было у них за спинами.

2 марта 1982 года

Заседание Политбюро было назначено на десять часов утра.

Уже на подъезде к Старой площади в машине Председателя КГБ прозвучал телефонный звонок. Информатор из здания ЦК КПСС сказал:

— Приехал сам. Будет присутствовать на заседании Политбюро.— Телефонная трубка замолчала.

«Что же,— подумал Юрий Владимирович,— тем лучше».

Андропов появился в небольшом зале, где проходили еженедельные заседания Политбюро, ровно в десять часов — Леонида Ильича Брежнева еще не было. Ждали. В последние месяцы глава Советского государства по болезни часто отсутствовал на этих, приобретших рутинный характер сидениях — в принципе уже все вопросы, подлежащие рассмотрению, до начала очередного заседания Политбюро были решены в аппарате Генерального секретаря, все документы им подписаны. Члены Политбюро лишь информировались и, как правило, «одобряли». Очень редко по какому-либо вопросу возникала вялая дискуссия.

Председатель КГБ, сказав традиционное «Здравствуйте, товарищи», обвел присутствующих быстрым взглядом. Глазное — на своем обычном месте Александр Павлович Копыленко, тучный, обрюзгший, в темно-сером помятом костюме, с серым отечным лицом, кажется, не побрившийся утром.

«Еще не знает. И следовательно, никаких подозрений. Что же, Саша, старинный коллега, извини. На войне как на войне. Ведь ты со своей курьерской почтой уже разослал письма в республики членам ЦК, «своим людям», с инструкциями к предстоящему майскому Пленуму ЦК партии. Там основополагающий тезис (среди прочих, не менее целенаправленных): «Не допустить перемещения Председателя КГБ в Центральный Комитет на место Суслова». Что же, Саша, получи свое. Да ты, похоже, уже дремлешь? Поспи пока».

Впрочем, и некоторых других кремлевских вождей клонило в сон. А Миша Горбачев, как всегда, что-то усердно записывает в блокнот, работает. Старательный. Юрий Владимирович встретил быстрый, умный взгляд министра обороны Устинова и ощутил укол совести: «Надо было поставить Дмитрия в известность». Возникло чувство дискомфорта, но хозяин Лубянки усилием воли изгнал его: «Не расслабляться. Никаких эмоций».

Само собой, был погружен в дела товарищ Черненко, сидевший сбоку от кресла Генерального: перебирал бумаги, лежавшие перед ним, что-то подчеркивал зеленым фломастером, его большая голова с великолепной седой шевелюрой была низко наклонена над столом. «Зрение у него портится, что ли?»

«Правая рука» Леонида Ильича Брежнева, «старинный друг», по укоренившемуся правилу и с одобрения Брежнева, будет вести заседание Политбюро. Как всегда.

Андропов не спеша подошел к товарищу Черненко, наклонился к его волосатому уху и прошептал:

—

Константин Устинович, перед основной повесткой я прошу слово для краткого сообщения.— Председатель КГБ помедлил.— Чрезвычайного.

— А что такое? — «Старинный друг» Генерального заерзал в кресле.

— Информация для всех членов Политбюро,— жестко сказал Андропов.

— Хорошо, хорошо…— В голосе товарища Черненко прозвучал страх.

Юрий Владимирович вернулся на свое обычное место — кресло в дальнем углу, откуда виден весь маленький зал.

Было семь минут одиннадцатого.

Дверь открылась, и вошел властелин страны и полувластелин еще значительной части земного шара Леонид Ильич Брежнев, большой, тяжелый, с застывшими чертами лица (глубокие морщины казались вылепленными из белого воска).

— Здравствуйте, товарищи! — пошлепав губами, с одышкой сказал Генеральный секретарь КПСС. Все присутствующие встали со своих мест — Садитесь, садитесь, товарищи…— Леонид Ильич тяжко, с кряхтением, медленно, томительно медленно шел к своему креслу. Наконец взгромоздился на него, опять пошлепав непослушными губами, сказал: — Начинай, Константин Устиныч.

Товарищ Черненко, зашуршав своими бумагами, поднялся и, откашлявшись, заговорил тихим, бесцветным голосом:

— Повестка у нас сегодня небольшая… Всего семь пунктов. Подготовка к весеннему севу на Украине и в Российской Федерации. Оперативная информация из Польши. Тут нам необходимо, обменявшись мнениями, принять решение. Ситуация там критическая. Далее…— Константин Устинович, оторвавшись от своих бумаг, поднял голову и встретил, вернее, наткнулся на прямой, полный воли и приказа взгляд из дальнего угла комнаты.— Да, да!… Сначала, товарищи, краткое слово Юрию Владимировичу. У него для нас важное сообщение.

По залу пролетел некий ветерок. Ветерок общего испуга и тревоги. Все смотрели на Председателя КГБ — большинство со страхом. Кроме Устинова, Громыко и Горбачева.

И с таким же страхом смотрел на Андропова Леонид Ильич Брежнев.

В комнате повисла тяжелая давящая тишина.

Юрий Владимирович поднялся, раскрыл кожаную папку, которую он держал в руках, вынул из нее несколько листов бумаги, небольшую газету розоватого цвета.

— Извините, товарищи, сообщение у меня более чем неприятное,— Голос его был ровен, спокоен, скорбная нотка присутствовала в нем.— Вчера сын нашего уважаемого Александра Павловича Владимир Александрович Копыленко попросил политического убежища в Англии.

Задвигались кресла, у товарища Черненко упала на пол бумажка, и он полез за ней, кто-то болезненно закашлялся. Лицо Леонида Ильича Брежнева налилось бурой краской.

А Александр Павлович Копыленко несколько мгновений был словно скован столбняком. Наконец с трудом поднял голову и, глядя на Андропова, ненавистно, затравленно прохрипел:

— Провокация… Мой сын в Австрии.

— Вот ксерокопия двадцатой страницы лондонской газеты «Таймс» за вчерашнее число,— невозмутимо продолжал Андропов. И он прочел: — «Советский гражданин Александр Копыленко, крупный работник Внешторга СССР, обратился к правительству Ее Величества королевы Англии с просьбой о предоставлении ему политического убежища в нашей стране. Прошение господина Копыленко рассматривается в соответствующих инстанциях».