Бездна (Миф о Юрии Андропове)
Шрифт:
«Горком комсомола. У аппарата Виноградов».
…Телефон продолжал звонить настойчиво, с равными перерывами.
Председатель КГБ, открыв глаза, поднял телефонную трубку, спросил хрипло:
— Что?
— Юрий Владимирович, опять Заграев вас домогается. Послать его…
— Да нет,— перебил Андропов.— Переключите на меня.— В трубке уже слышалось прерывистое дыхание,— Здравствуйте, Владимир Павлович — Голос хозяина Лубянки звучал спокойно, вежливо, но холодно.
— Добрый вечер, Юрий Владимирович, вы уж
— Да вы успокойтесь, Владимир Павлович. В чем дело?
— Вы наверняка в курсе… На этой идиотской демонстрации, на Пушкинской площади… Ну… О, Господи! Был арестован мой сын, Виталий…
— Факт прискорбный.— Юрий Владимирович помедлил.— Владимир Павлович, вам было известно, что сын состоит членом подпольной фашистской организации?
— Нет! Клянусь, нет! — исторг вопль Владимир Павлович.— Если бы я знал… Собственными руками… Юрий Владимирович, по старой дружбе…— «Старая дружба» заключалась в том, что они были лично знакомы: много лет назад на каком-то месячном семинаре в Высшей партийной школе оба читали лекции, каждый по своему предмету, и за этот месяц часто встречались, беседовали, вместе оказывались за столиком во время обедов и вечернего чаепития.-…По старой дружбе. Ведь мой Виталий еще совсем мальчик, девятнадцати нету, по глупости. Клянусь, он не представляет для общества никакой опасности. Теперь я лично займусь его нравственным воспитанием…— «Тебе ли толковать о нравственности, толстый боров»,— подумал Андропов.— А в милиции… Ему удалось позвонить домой. В милиции его бьют, издеваются. Моя Зина слегла от горя…
— Милиция мне не подчиняется,— перебил Председатель КГБ.— Звоните Щелокову.
— Юрий Владимирович, голубчик, ведь вы все можете!
«Действительно, все»,— подумал Андропов и спросил в лоб:
— Владимир Павлович, что это у вас там в институте за настроения распространяются?
Возникла пауза. В телефонной трубке лишь тяжело, с хрипом дышали.
— То есть, Юрий Владимирович?
— Настроения такого рода: будто бы Комитет госбезопасности провоцирует избиение партийных кадров по сталинской методике, продвигает своих людей на высшие государственные посты.
На той стороне телефонного разговора что-то произошло: в трубке — скрип, легкий треск, потом полная тишина. Похоже, Владимир Павлович Заграев лишился чувств и грохнулся на пол. Но вот возобновилось тяжелое дыхание, и он залепетал сдавленным свистящим голосом:
— Юрий Владимирович… Это какое-то недоразумение. Навет… Клянусь, наговор.
— Вот что,— жестко, властно перебил Андропов,— вы там, у себя в институте, Владимир Павлович, наведите порядок, разберитесь в настроениях товарищей.
— Да! Да! Юрий Владимирович! Непременно! Разберусь и доложу. Я… Мы… Мы вас не подведем.
«Что и требовалось доказать».
— И будьте со мной, Владимир Павлович,
— Да я всем сердцем! Всегда, всегда!…
«Ну и последний удар, завершающий».
— Не лукавьте, не лукавьте, товарищ Заграев. А кто, и в довольно-таки зрелые годы, тайно почитывал «Майн кампф», «Протоколы…» и прочую подобную литературу? — В трубке все замерло, похоже, там назревал второй обморок.— А ведь яблоко от яблони недалеко падает. Но, Владимир Павлович, успокойтесь. Кто прошлое помянет… Словом, положим эти ваши грешки под сукно. А с сыном я попытаюсь вам помочь. Спокойной ночи.— И Председатель КГБ положил трубку.
«Так… Вроде бы есть песенка прощальная, и там такие слова: «Еще один звонок, и поезд отойдет». Еще один звонок».
Юрий Владимирович поднял трубку телефона и набрал нужный номер.
— Полковник Рябинин у аппарата,— тут же прозвучал спокойный, четкий голос.
— Добрый вечер, Иван Петрович. Вот что: надо отпустить домой этого Виталия Заграева. С милицией у вас все отработано?
— Как всегда, Юрий Владимирович.
— Отпускайте. Но возьмите подписку о невыезде из Москвы, скажем, на полгода. Сохраним психологическое воздействие на эту публику.
— Слушаюсь, Юрий Владимирович!
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Председатель КГБ набрал номер своего домашнего телефона:
— Таня, я сегодня останусь у себя ночевать.
— Но почему…
— Все, все! Много работы.— Он положил, нет, скорее бросил телефонную трубку и тут же выругал себя за несдержанность.
Настроение стало портиться.
«Заказать, что ли, ужин? Нет, есть не хочется. Вскипячу чаю, попью с печеньем».
Юрий Владимирович переменил в кресле позу, расслабился, вытянул ноги. Закрыл глаза.
«Все, все. Сейчас этот кошмар кончится».
«…Ты не знаешь, что случилось?» — Первый секретарь Рыбинского горкома комсомола испытующе смотрел в глаза Юрия Андропова.
Двадцатитрехлетний Юрий Владимирович взгляда не отвел.
«Клянусь, не знаю».
«В начале июня, когда паводковые воды сошли, у деревни Холмики, недалеко от Мологи, два трупа нашли, утопленницы…»
«Кто же?» — вырвалось у второго секретаря Ярославского обкома комсомола.
«Софья Плахова и ее бабушка по матери, Анисья Ивановна Валькова, древняя старуха. Она, совсем одна, в этой деревне жила, в Холмиках, на берегу Мологи».
«Какое несчастье!» — искренне прошептал Юрий Андропов.
«Самое ужасное в этой истории…— Геннадий Викторович извлек из кармана кисет с махоркой и листками нарезанной газеты, стал скручивать козью ножку. Долго не получалось — желто-коричневые пальцы дрожали. Наконец скрутил, чиркнул спичкой, окутался облаком ядовитого дыма.— Самое ужасное в том, что они связали себя веревкой, к ней подцепили пудовую гирю, а старуха к рукам привязала еще какую-то икону. Так их и нашли. Шум поднялся, следствие. Медицинское вскрытие трупов. И оно показало: изнасилована была Соня Плахова».