Бездна Мурены
Шрифт:
Тот взял в руки одну из бумажек и фломастер.
– Пиши – «Эндрю Лыжников», – продиктовал капрал. – В скобках – «повар Нулевого парсека».
– Эндрю? – удивлённо переспросил Повар. – Это про меня?
– Так точно, – заверил его Зенит.
Бортинженер безуспешно попытался отобразить услышанное на листке и с суровым видом повернулся к Врачу:
– Ты, падла, опять мои фломастеры вынюхал?
Шлемофонцев опустил глаза и замер. На его счастье, нашёлся фломастер, который писал хорошо.
– «Нулевой парсек» – слишком длинно,
– Пиши тогда сокращённо: ноль и «П», – нашёлся капрал.
Закончив первую бирку, Бортинженер передал её Повару, который тут же нацепил бумажку на пижаму на зависть обступившим его коллегам.
– Я тоже хочу! – тянул руку вверх Р-Нат, словно прилежный ученик на уроке.
– Тебе не надо – у тебя и так имя на униформе, – огорчил его Зенит.
– Но должности же нет!
– Должность тебе пока не назначили, ты новобранец.
Врач расхохотался:
– Безухен де шуле!
– С-с-с! – обиженно зашипел на него Р-Нат. – Сам ты безухий!
– Следующий – «Серджио Шлемофонцев (врач 0П)», – повысил голос капрал, давая понять, что времени на препирательства нет.
– Серджио! – Бортинженер прыснул от смеха, оформил бирку и передал её Врачу.
Тот подвесил бумажку к карману, изобразил руками выворачивание рукоятки акселератора на мотоциклетном руле и принялся имитировать звук мотора: «Джиу! Джиу!». Звук так понравился Командору, что «мотоциклы» заработали в унисон. Зениту пришлось швырнуть подушки, чтобы заткнуть обоих.
– «Бак Ровский», – продиктовал он, добившись тишины. – Это не одна фамилия, как вы ошибочно считали. Бак – имя, Ровский – фамилия. «Биолог 0П».
– Держи, бачок. – Бортинженер протянул бумажку Биологу.
– Спасибо, что написал зелёным. – Тот поднёс её ближе к окну и прищурился. – Мой любимый цвет.
– Вообще-то это синий, – возразил Юрич.
– Ты путаешь. Синий я бы сразу узнал. Терпеть его не могу.
Бортинженер лишь пожал плечами. Дальтонизм Бака Ровского ни для кого не являлся секретом. Он вообще с трудом различал предметы.
– Далее – «Дипер (командор 0П)», – продолжил назначения Зенит.
– Просто Дипер, без имени? – уточнил Бортинженер.
– У него это и имя, и фамилия. У тебя, кстати, тоже. Пиши: «О'Юрич (бортинженер 0П)». Между «О» и «Ю» значок апострофа.
– О, Юрич! – томно протянул Повар. – Тебе так сегодня фемины будут восклицать. Если не оплошаешь с перловки.
– Ты о себе побеспокойся, – ухмыльнулся Бортинженер. – Мыла заточи.
– Так, кто у нас остался? – огляделся капрал, когда на его кармане тоже примостилась бирка с надписью: «Володий А. Зенит (капрал 0П)».
Словно в ответ на его вопрос в проходе возник сияющий Штурман. Р-Нат вслух по слогам прочитал надпись на его бирке: «леваП вонахаП». По отсеку прокатился хохот. Не поняв, в чём причина осмеяния, Штурман вывернул шею, чтобы прочитать, что у него написано на бумажке поверх кармана. И тут же принялся хихикать за компанию:
– Вышел
– Иди переписывай, остолоп. – Хохочущий Эндрю утёр слезу.
– Ничего не надо переписывать, – остановил Зенит развернувшегося на выход очкарика. – Тебя именно так и звали. Штурман лицезрел свою нашивку в отражении барокамеры анабиоза. Вот и решил ошибочно, что он «Паханов Павел». Вбил в себе в голову. О'Юрич, допиши штурману Вонахапу его должность и подразделение.
Бортинженер взял фломастер, вывел на бумажке Штурмана требуемое и хлопнул того по плечу:
– Левап, блин!
Какое-то время члены экипажа ходили друг перед другом, читали, кто есть кто, и запоминали.
– Только вот «ноль-пэ» всё равно читается, как «ОП», – посетовал Лыжников. – «Отряд придурков» или «общество паралитиков». Засмеют нас шахтёры да туристы в столовой.
– Можно нуль разделить наискосок, как в компьютерах, – предложил Левап.
– Нуль не разделить! – выкрикнул Дипер.
Все оглянулись на голос, заставив Командора зарыться под одеяло. Пациенты третьей палаты привыкли, что из его уст обычно звучит полная околесица. Но только что прозвучавшая фраза Дипера внезапно тронула команду «Нулевого парсека» до глубины души.
Капрал одобрил идею Штурмана, и О'Юрич перечеркнул всем нули на бирках косыми линиями.
На этот раз в столовой экипаж уместился за одним столом ввосьмером, промаршировав к нему, чеканя шаг и гордо вздёрнув подбородки. Отвар из капустных листьев (по меню – «щи любительские») и жареную капусту с редкими вкраплениями кусочков сала (по меню – «бигус особый») поглощали жадно, но с достоинством. Кто-то, гордясь отмеченным на бирке особым статусом, не обращал внимания на паршивый вкус больничных помоев. Повар проталкивал в себя безвкусное варево, чтобы накопить сил к ночной вылазке. Он не упустил случая прокомментировать, что из варёных и жареных капустных листьев мог бы ещё сварганить пару десертов и коктейль-дижестив для усвоения всей этой «пожухлой байды».
Покончив с капустным ассорти, звёздные разведчики организованно встали и сдали посуду в окно пищеблока, откуда тут же высунулась раскрасневшаяся морда кухонного работника, удивлённо уставившегося вслед пациентам со странными бирками. С открытыми ртами на них взирали и все остальные присутствующие на обеде.
В палате Командор впервые не прошмыгнул в свой угол, а вместо этого перестал горбиться, выпятил грудь колесом и важно прошёлся в проходе между кроватями. После этого, что вообще удивительно, Дипер отправился бродить в холл. Хотя раньше покидал пределы своей палаты только, чтобы наспех поесть или метнуться перебежками до туалета. Вернулся Командор всё с тем же налётом высокомерия во взгляде. Он бережно поправил свою бирку, которую, судя по всему, в холле умудрились потрогать любопытные.