Бездна
Шрифт:
На вопрос, что было труднее - нагружать или разгружать "машину", он, поняв мой вопрос "производственно" и почти обидевшись на меня, отвечает:
– Не знаете, что ли? Конечно, разгружать! Они (то есть погрузчики) в чистом ходили: погрузили - и до свидания! Грузить каждый может, а выгружать попробуй, в грязи весь...
При этом службу на душегубке он считает "смягчающим обстоятельством":
– В Симферополе определяли, кто на что способен. Увидели, что я на расстрел не способный,- и сразу меня на душегубку...
О немцах он, как и большинство
Здесь, конечно, и обида на то, что "немцы втянули", но главным образом на их спесь и заносчивость.
– Они нас ненавидели, а я их ненавидел...
– - За что же?
– Они нас за то, что мы - русские, а я их за то, что они - фашисты!
Тут вновь в нем пробуждается патетика, он сейчас - бывший ветфельдшер отдельного батальона связи, участник боев за Берлин, человек из той характеристики: "Проявил себя храбрым, мужественным..."
Для него в этом нет никакого противоречия, так же как в словах характеристики почти нет преувеличения. В январе 1943 года он отстал от немцев, в Цимлянской его настиг фронт, он попал в Особый отдел и там, по его словам, сообщил о своей службе на душегубке. Однако, как он рассказывает, "особист" от этой темы отмахивался, поверить не мог: "Ты мне чепуху городить брось, рассказывай, с каким заданием прибыл!" Кончилось же все дело тем, что его направили в штрафбат "до первой крови", он был ранен, восстановлен в звании старшего лейтенанта и действительно дошел до Берлина.
Сейчас он рассказывает о том, как "зубами" перегрызал пять рядов немецкой проволоки и как, оказавшись в Германии, искал своих начальников Кристмана, Герца и шоферов душегубки Ганса и Фрица: "Знал бы, где они, порезал бы их, гадов, в Германии!" Он почти кричит, рубит рукой воздух и, хитро прищурив глазок, рассуждает, как бы ему надо было тогда действовать, чтобы "помочь следствию" в розыске немцев. При этом он, сетуя на свою тогдашнюю недогадливость, стучит пальцем по голове, извлекая какой-то деревянный звук.
На немцев ему есть за что обижаться. Он с увлечением их чернит, говорит об их коварстве и заносчивости.
Я спрашиваю, объясняли ли ему немцы цели той или иной операции.
– Никогда! Об этим они именно скрывали, для чего и почему, не объясняли. В конце концов решил я: уйду от их к чертовой бабушке!..
Потом он снова стушевывается - начинается разгозор "за ейскую операцию".
Вообще он, пожалуй, из уважения к порядку ("положено") и оттого, что уже приперт к стене, решил, махнув рукой, признаваться, и все же временами, тоже "для порядка" и оттого, что "в каждом деле хитрость нужна", в меру врет, выдвигает обычную легенду о том, что кого-то спас от расстрела, каким-то партизанам помог, - все это проверяется и, как обычно, не подтверждается ничем. Он, обнаружив "провал", тоже особенно не спорит, не настаивает, "Это дело ваше, можете верить, можете - нет, а я-то хорошо помню..."
"За Ейск" он рассказывает нехотя, все же приходятся восстанавливать по деталям картину, начиная с того, как накануне они получили
Подъехали к дому. Герц, Тримборн и Юрьев ушли в канцелярию, вели "переговоры", а Сухов и другие каратели лежали на траве, ждали. Был серый теплый день, к ним подходили дети, спрашивали, что за машина, некоторые залезали в нее. А он лежал и думал, опять-таки недовольный тем, что хлопотное выпало задание: "Работа мне будет с этими детьми!"
Потом вышел Герц, началась загрузка. Он помнит, как заведующая умоляла Герца - доказывала, что какую-то девочку надо оставить, она, мол, способная, пишет, рисует...
Задавал ли он себе и другим вопрос, зачем проводится эта акция?
Он:
– Я еще Скрипке говорю - что эти дети, кому они помешали? Какая тут политика?..
В машину он затолкал человек восемьдесят...
Как всегда после допроса, разговор заходит о "личном", о житье-бытье. Сухов рассказывает, что до ареста работал в Ростове, на бензоскладе, в военизированной охране. У него недавно умерла от рака жена, смерть ее он переживает тяжело - "сперва ходил как помешанный, да и сейчас еще не могу успокоиться"...
После Скрипкина, после Жирухина и Еськова он уже не произвел на меня "болевого впечатления" - только разница между ним и его фотографией несколько испугала. Я стал привыкать к тому, что внешне они похожи на обыкновенных людей и что злодейство было для них службой, этапом биографии...
Разговор с Вальтером Биркампом ...Разыскивается по списку военных преступников, как участник и организатор массового истребления гражданских лиц и советских военнопленных на территории Ростовской области, Краснодарского края, Ставропольского края, Украинской ССР, Белорусской ССР, Польской Народной Республики
БИРКАМП Вальтер,
генерал СС, начальник эйнзацгруппы "Д".
* * *
БИРКАМП Вальтер, род. 17. 12. 1901 г.
– в Гамбурге.
Родители:
Отец - Эмиль Герман Генрих Биркамп, главный бухгалтер.
Мать - Иоганна София Луиза, урожд. Штёвер, евангел. лютеранка.
Сыновья:
Хорст - род. 30. 7. 1930 г.
Вольф - род. 17. 5. 1933 г.
Член НСДАП с 1 декабря 1933 г. № партийного билета - 1408449. В СА - с 1 ноября 1933 г.
1924-1925 гг.
– участник национал-социалистского освободительного движения.
В масонские ложи и масонские организации не входил.
Арийское происхождение его и супруги - подтверждается.
1-й юридический экзамен сдал 10. 12. 1924 г. с оценкой - "вполне удовлетворительно". Государственный экзамен сдал 28. 4. 1928 г. с оценкой "удовлетворительно".
1. 1. 1925 г.
– 31. 12. 27 г.
– Гамбургский ганзейский суд - секретарь суда.
16. 5. 1928-31. 12. 1930 г.
– Прокуратура г. Гамбурга - асессор.
1. 1. 1931-15. 9. 33 г.
– Гамбургский административный суд - асессор.