Бездна
Шрифт:
К несчастью, на моем пути встал довольно крупный оборотень, отрезав мне путь к Эмми. Я еще не успел с ним справиться, когда над поляной раздался полный удивления и боли рев. Ряды наших противников дрогнули. Казалось, они недоумевали, что происходит. Некоторые пытались сбежать, бросив стаю, но Данил ловко останавливал их пулеметными очередями, а Денис добивал серебряными пулями.
Наконец мне удалось уложить своего волка, и я побежал туда, откуда еще недавно доносился крик. К счастью, бежать пришлось совсем недалеко, и очень скоро я смог полностью оценить масштаб сражения. Надо заметить, я был единственным
Колдун отбивался, как мог, используя и магию, и обычные человеческие возможности. Его лицо уже не было так безмятежно спокойно. Похоже, он не привык к схваткам с вампирами. Конечно, ведь они вряд ли раньше выступали на стороне охотников. Готов поспорить, он был испуган; должно быть, это его крик я слышал недавно. По его рубашке текла кровь, а это означало, что Эмми все-таки удалось его зацепить, пусть рана и была незначительной. Вокруг все полыхало от сгустков энергии, которыми колдун пытался поразить свою противницу. К счастью, Амаранта довольно успешно увертывалась от них, двигаясь так стремительно, что я еле успевал заметить, что она делает. Мне показалось, что она старается подобраться поближе к магу для решающего броска. Он же отступал, догадываясь о ее намерениях.
Не знаю, сколько времени длился этот бой, удивительно похожий на танец. Амаранта была, как всегда, изящна и легка, я не мог не восхищаться ею. Подобравшись, как ей показалось, достаточно близко к противнику, она прыгнула. Это был не просто прыжок, это был полет. Словно выпущенная из лука стрела, она неотвратимо приближалась к своей цели. На какое-то мгновение мне даже стало жаль черного, у него не было ни единого шанса на спасение. Эмми завершила свой прыжок с грацией пантеры, сбив соперника с ног. В ту же секунду, не дав ему опомниться, она с грозным рыком сомкнула челюсти на его шее. Предсмертный булькающий крик колдуна постепенно затих, и он обмяк в ее смертельных объятиях.
Я стоял, как завороженный, не в состоянии сдвинуться с места. Меня замутило, начала кружиться голова. Должно быть, я издал какой-то звук, возможно, стон, потому что Эмми резко обернулась в мою сторону, уронив свою добычу на землю. Она еще не успела отойти от охоты, ее подогревал азарт недавней схватки. Вся ее поза говорила о том, что сейчас она опасна для меня, потому что видит перед собой лишь существо из плоти и крови, а значит — жертву. Я знал, что убегать бессмысленно, при желании она могла бы в два счета нагнать меня.
Но хуже всего были ее глаза. Две абсолютно черные бездны без единого луча надежды. Это был взгляд жадного убийцы, ищущего свою жертву. В ту ночь, когда не стало моей мамы, я уже видел такие глаза. Ее приоткрытые губы были в крови, острые клыки оскалены. Но я больше не испытывал ужаса; чувство, поднявшееся во мне, было отвращением. Прежде всего, к самому себе. Я не узнавал свою Эмми. Это был зверь. Как я мог полюбить это существо?! Ведь я лучше многих других знал, кем она была на самом деле.
Амаранта узнала меня и, видимо, уже не собиралась нападать. Ее губы расслабились, но в следующее мгновение она разглядела выражение моего лица. Она вздрогнула, как от удара, ее глаза начали медленно светлеть, приобретая цвет, которым я так восхищался. И вот уже передо мной стояла моя Эмми. Она сделала шаг в мою сторону, но я непроизвольно отступил. Ее
Поздравляю, братишка. Наша взяла, — Дима ударил меня сзади по плечу.
Сколько я уже стою на этом месте? Я медленно обернулся, чтобы осмотреть поле битвы. После смерти своего хозяина волки совершенно растеряли боевой запал, и уничтожить их не составило труда. Среди наших, похоже, раненых не было, пара незначительных царапин не в счет. Сейчас все были заняты погребальным костром. После смерти оборотни снова принимали человеческий вид, поэтому тела надо было уничтожить.
— Эй, а где Амаранта? — снова попытался достучаться до меня Дмитрий.
Хотел бы я сам это знать, мысленно ответил я. На разговоры вслух у меня не было сил. Брат удивленно посмотрел на меня.
— Но с ней хотя бы все в порядке? — не отставал он.
Я кивнул, и брат, наконец, оставил меня в покое.
Я добрался до нашей машины, чувствуя себя выжатым, как лимон, и упал на заднее сиденье, свесив ноги наружу. Что мне теперь делать?
Я только что стал свидетелем того, что так упорно отрицал. До сих пор я изо всех сил старался не думать об Амаранте как о вампире, но жестокая действительность заставила меня прозреть. Я был раздавлен и уничтожен. Хуже всего было то, что я причинил боль Эмми, а ведь еще недавно я поклялся себе, что никогда не допущу этого. Первые минуты шока прошли, и теперь меня мучило осознание того, что я натворил. Мне надо было остановить ее. Но что бы я ей сказал? Ужасно, но я не знал ответа на этот вопрос.
Еще пару часов назад я был счастлив от того, что мои чувства взаимны. Теперь я проклинал мироздание, допустившее нашу встречу. Вопреки здравому смыслу моя любовь к Амаранте не угасла, она все так же глубоко жила во мне. Кажется, ее нельзя было вытравить ничем. И от этого мне было еще больнее.
Отец с братом подошли к машине, и я был вынужден сесть. Мы отправились в обратный путь и вернулись домой где-то к трем часам ночи. Я сразу направился к дому, но отец окрикнул меня.
— Влад, — он догнал меня почти на самом пороге и участливо спросил, — как ты?
— Я подумал, мы могли бы уехать завтра с утра. Что скажешь? — спросил отец.
Я кивнул. Все-таки можно было общаться без слов, если очень захотеть.
— Тогда иди, соберись, — наверняка отец прекрасно понимал, что произошло в лесу.
Он слишком хорошо знал меня и мог предугадать каждую мою реакцию, потому и затеял этот поспешный отъезд. Он здраво рассудил, что так будет лучше. Я не собирался перечить.
Я пошел в свою комнату и начал складывать вещи. Да, вы не ослышались, я собирался уехать, покинуть эти места, надеюсь, навсегда. Здесь для меня не было будущего. Что я мог? Остаться с ней и стать вампиром, а потом все оставшуюся вечность ненавидеть себя и ее? Себя за то, что оказался слабаком и выбрал этот путь, а ее — за то, что пошла у меня на поводу. Этого нельзя было допустить.