Бездна

Авраменко Александр Михайлович

— А артиллерия?

У финнов нет осадных орудий.

— Ясно. Что ещё?

— Мурманск действительно взят. Но экспедиционный корпус умылся кровью. В некоторых частях потери достигли семидесяти — восьмидесяти процентов личного состава…

В возбуждении Гитлер вскочил со своего стула и стал расхаживать по огромному кабинету…

— В Архангельске поднялось местное население и помогло частям Красной Армии разнести в пух и прах высаживающихся поляков. Их потери — колоссальны. Практически польскую армию можно полностью списать со счётов. Единственное, что помогает англичанам и французам держать фронт и наступать — это техника. В отличие от русских у

них есть горючее.

— Горючее, горючее! Что у нас с поставками?

— Мой фюрер, Москва ПУНКТУАЛЬНО выполняет все договора. В том числе — и по топливу…

— Значит, они это делают в ущерб своим интересам…. Не зря, не зря я подписал этот договор! Сталин пойдёт на всё, лишь бы оттянуть начало войны с нами!

— Да, мой фюрер. Но у меня ощущение, что в Москве уже ЗНАЮТ… об этом.

— Откуда?!

— Подтверждённых данных нет, но мои предчувствия…

— Ваши предчувствия, Гиммлер, к бумагам не подошьёшь! Конкретнее!

— Пока не могу сказать.

— Ладно. Что у Советов на Кавказе и в Баку?

— Нефтепромыслы горят. После упорных боёв русские оставили Севастополь и Крым. Сразу после их ухода восстали крымские татары. Здесь кое-какие документы, мой фюрер…

Рука в чёрном мундире положила на стол увесистый конверт. Подбежав к столу Гитлер схватил толстый пакет. От неловкого движения тот раскрылся и из него вылетели фотографии, рассыпавшись по полу и столу… Внезапно наступившую тишину в кабинете прервал судорожный сглатывающий звук. Фюрер Германии с трудом подавил рвоту.

— ЧТО ЭТО, Гиммлер?!!

Тот сам стоял бледный, словно смерть.

— Это — то, что творят англо-французские части на русской земле… Мой фюрер…

— Я ВСЕГДА был непримиримым борцом с большевизмом, Генрих! Но… Это УЖАСНО! И они ещё смеют называть себя ЦИВИЛИЗОВАННЫМИ людьми?! Майн Готт!.. Каждому солдату Вермахта раздать армейскую памятку! И НЕУКОСНИТЕЛЬНО требовать соблюдения ВСЕХ правил! Вплоть до суда военного трибунала!..

Принц Коноэ внимательно разглядывал лежащую перед ним на столе карту.

— Итак, господин военный министр, не успели вы ещё вступить в должность, а у вас уже готовы планы дальнейшего ведения войны?

— Да, ваше Высочество. Меня поддерживает и армия, и флот.

— Что же… Оставьте бумаги, господин министр. Я просмотрю их на досуге…

— До свидания, ваше Высочество…

Военный министр Страны Восходящего Солнца Хидэки Тодзио поклонившись, вышел из кабинета главы правительства. За закрывшимися резными створками генерала сразу обступили многочисленные подчинённые и журналисты, в глазах которых читался немой вопрос…

— С Советским Союзом я воевать НЕ ЖЕЛАЮ! Так и знайте!..

…Через два часа слова генерала уже лежали на столе в Москве.

— Да, Лаврентий… Повезло, что мы на Халхин-Голе вправили мозги самураям… Если бы ещё и они на нас напали…

Глава 16

Ленинград. Польша, недалеко от Белостока. Москва

Над головами присевших от неожиданности красноармейцев прожурчал снаряд и ушёл куда-то в глубину обороны, чтобы вспухнуть высоченным разрывом. Взметнулись в небо обломки непонятно чего, какие-то клочья, бывшие чуть раньше молодым, здоровым человеческим телом…

— Накрыли.

Ни к кому не обращаясь персонально произнёс младший лейтенант Ковальчук, оторвав от глаз новенький британский бинокль, трофей, добытый им на Севере… Бывшему старшине повезло. Чудом избегнув встречи с оккупантами, он вышел к железной дороге, и после недельного марша на лыжах, выбрался к

одному из полустанков. Там его обогрели, накормили, дали отоспаться, а после посадили на один из последних сборных составов, на которых стихийно эвакуировалось гражданское население. Их поезд чудом проскочил под артиллерийским обстрелом уже вышедших к железке финских войск. Впрочем, чудо, как выяснилось позже, объяснялось просто — в отличие от англо-французов финны не стремились воевать с гражданскими. И практически все снаряды, выпущенные из их пушек, ушли в лес. Да и по-видимому белые флаги, развевающиеся над промёрзшими теплушками тоже сыграли свою роль. Добравшись до Петрозаводска, тогда ещё не взятого в кольцо окружения, старшина явился в Особый отдел, где, после выяснения всех обстоятельств случившегося с ним, и протоколирования специальной комиссией показаний о зверствах оккупантов на Кольской Земле был направлен в Ленинград. Там ему присвоили звание командира Краской Армии и дав под команду спешно сформированную из жителей города роту направили на оборонительный рубеж, где он и находился уже почти два месяца. Потыкавшись в противотанковые рвы, потеряв несколько тысяч негров и азиатов на густо усеянных минами и колючей проволокой полях противник остановился перед городом Ленина, чего-то выжидая. Чего? То ли ожидая, когда подсохнут дороги на майском солнышке, то ли непонятно чего. Впрочем, не его это дело — ломать голову над тем, что должно думать большое начальство и ЦК. Его работа — сделать так, чтобы своих уцелело больше, а чужих — меньше. Вот и муштровал младший лейтенант ленинградских рабочих и интеллигентов так, чтобы те смогли выжить и нанести больший урон врагу…

— Товарищ младший лейтенант! Вас комбат вызывает!

Перед нм стоял запыхавшийся порученец командира батальона капитана Петрова. Вот ещё один… По слухам, их комбат был не пехотинцем, а бывшим танкистом. Одним из немногих, уцелевших при внезапной атаке финнов зимой. Потерявший всю свою танковую роту, а сам пробиравшийся по глухим карельским лесам почти триста километров зимой и едва не потерявший в госпитале обмороженные ноги. Но, как комбат танкист вёл себя грамотно: в лишние атаки ради орденов бесцельно не посылал. Ночные поиски и разведку боем организовывал грамотно, да и чинопочитания особо не требовал. Лично же к Ковальчуку относился без пренебрежения, хот и знал о том, что звание тот получил не за протирание штанов в училище, а в бою. Интересно, что сейчас командиру батальона понадобилось?..

Владимир Петров находился в своём блиндаже, склонившись над обычным школьным атласом. При виде появившегося перед ним Ковальчука махнул рукой, приглашая приблизиться.

— Товарищ…

— Оставь, Саша. Иди сюда. Вот, посмотри…

Его палец упёрся в одну точку на странице учебника.

— Только что передали по радио — турецкие войска перешли границу. Массированный десант в Крыму. Переброшено почти четыре дивизии янычар, или как их там…

— Аскеров, товарищ комбат.

— Словом, туго нам теперь придётся… Как думаешь?

Ковальчук сам на Кавказе не служил, но кое с кем оттуда встречался. Он посмотрел на то место, куда показывал капитан и невольно передёрнул плечами.

— Получается, что они на Баку нацелились?

— То-то и оно. Теперь у нас совсем плохо дело будет… Меня то сюда назначили временно. Поскольку хоть танки у нас есть, да бензина для них нет. Обещали, что весной с горючим полегче станет и назад переведут. А теперь… Эх!

Бывший танкист махнул рукой и полез в карман за папиросами. Чиркнул спичкой, закурил.