Бездна

Рощин-Щавинский Виктор Степанович

Но мишка умирать вовсе не собирался, а как раз наоборот, он сам намеревался и хотел, причём очень хотел безобразник, лишить кого-то жизни и слопать его. А поскольку вокруг, кроме Максима больше никого не было, то медведь решил, что для осуществления его, пусть не совсем благородной цели, а именно вкусно пообедать, подойдёт и этот чудак на лыжах. Он приглушенно, с удовольствием зарычал, предвкушая близкую трапезу, и сделал шаг навстречу своему потенциальному обеду, то есть навстречу нашему несчастному Максиму.

Максим поймал на мушку правый глаз медведя, и сам упёрся в него своим взглядом. Смотрел

в него, не отрываясь и не мигая. Он смотрел в глаза медведю и ничего там не видел. Они ничего не выражали. В них была холодящая душу пустота. Они смотрели на Максима бесстрастно и безучастно. В них даже не было ни злобы, ни ярости, а только одна безудержная, слепая, и непоколебимая звериная решимость.

Максим, как вкопанный в землю, неподвижно стоял на лыжах. Эти самые лыжи сейчас, ему очень здорово мешали. Максим был через эти мерзкие, и ненавистные лыжи, крепко привязан к самой земле. Он не мог при случае ни отпрянуть, ни отскочить в сторону, или попытаться, как-то увернуться от опасности в лице Топтыгина (вернее, от его прожорливой морды...). Хотя он прекрасно понимал, что это практически бесполезно и неосуществимо. Но, так или иначе, Максим был лишён возможности для осуществления какого-либо манёвра. Не мог же он попросить медведя немного подождать, пока он освободится от своих лыж...? Медведь, при сложившейся обстановки не понял бы Максима, и скорее всего, не откликнулся бы на эту несерьёзную просьбу. Поэтому Максиму ничего не оставалось делать, кроме одного, это ждать, как и каким образом будут разворачиваться дальнейшие события....

Глаз медведя по-прежнему маячил на кончике ствола карабина. Максим так же был по-прежнему, даже как-то подозрительно спокоен. Первый холодок, появившейся чуть пониже сердца, который Максим ощутил, когда неожиданно увидел косолапого любителя "не поспать"..., в родной берлоге, куда-то полностью улетучился, исчез. Максим сейчас не испытывал ни страха, ни тем более паники. Он был спокоен и предельно расчётлив, почти как легендарный и неуязвимый агент 007. Или как бухгалтер в своей уютной и тёплой бухгалтерии.

– Я попаду ему точно в глаз..., - пристально глядя в этот самый медвежий глаз, думал Максим. Он был абсолютно уверен, что не промахнётся - Пуля пройдёт через голову и выйдет с тыльной стороны черепа. Мишка обречён. Это так же точно, как и то, что я жив...
– и добавил про себя - До сих пор...! Но медведь не рухнет замертво, не упадёт на месте, где он сейчас находится. В агонии, не обращая никакого внимания на боль, он рванётся ко мне и перед своей кончиной попробует, и, скорее всего, это ему удастся сделать, а именно содрать шкуру с моей головы. Я даже не могу попытаться удрать. Лыжи не дадут мне это сделать. А второй выстрел я сделать, просто не успею. Слишком маленькое расстояние между нами. Хотя для медведя, что бы он отдал концы и отбросил свои длинные когти, хватит и одного выстрела. Но это меня почему-то мало успокаивает - думал Максим.

Вдруг Максим, безотчётно, на уровне подсознания почувствовал и поймал себя на мысли, что о его мирных рассуждениях, кроме его самого, знает кто-то ещё...! Он теперь , с удивлением и определенным любопытством, не отрываясь, смотрел медведю в глаза, и ему вдруг показалось, что косолапый читает его мысли.

– Мистика, какая то...!
– мелькнуло в голове Максима, но это ощущение, что с его мыслей снимают копию, никуда не исчезло.

Между "Михаилом..." и Максимом

проходила дуэль, шло состязание, и не только между когтями медведя и карабином Максима. Состязание шло, на каком то другом уровне, неизвестном Максиму. И ставка была - жизнь....

Они..., человек и лесной зверь, стояли у невидимого барьера, как на самой настоящей дуэли.

Может быть, когда-то, очень давно, так же стояли у барьера, за которым была смерть, Пушкин и Дантес, Лермонтов и Мартынов! Один из дуэлянтов был человеком, другой был диким зверем в человеческом обличие, готовым на убийство, для того, что бы насладиться кровавым пиршеством на его могиле.

Максим, конечно же, не знал, что медведь, действительно, что-то понял своей медвежьей головой. А именно, что ни при каких обстоятельствах, он в живых не останется. Даже если он на последнем издыхании искалечит или даже убьёт Максима, то всё равно своей добычей он воспользоваться не сможет. Просто не успеет, поскольку к этому времени, он сам наверняка сдохнет....

И "топтыгин" сделал свой выбор. Кто его знает, но он, наверное, всё же подумал о том, что лучше быть голодным, но живым, чем мёртвым, и тоже всё равно голодным.

Он еще раз, очень внимательно посмотрел на Максима, как бы изучая и запоминая его на будущее. Затем медленно, вроде как, еще раздумывая, опустился на передние лапы и так же медленно, как бы нехотя и через силу, помимо своей железной, медвежьей воли, стал удаляться вглубь тайги. Он ни разу даже не оглянулся. Видимо не считал нужным. И вскоре, этот незадачливый мишка, исчез совсем, в лесной, таёжной чащи.

Максим, так же медленно опустил свой карабин. Он сейчас казался Максиму тяжёлым, как станковый пулемёт.

Дуэль между зверем и человеком, была окончена. Мирным путём, без крови и убийства.

После всего этого, Максим освободился от лыж, доставивших ему немало неприятных минут, и сел прямо на снег, где стоял всё это время.

Он почувствовал, как по его спине, обильным потоком, течёт липкий, холодный пот....

= = =

ГЛАВА - 55.

"ОКАЗЫВАЕТСЯ ЖИЗНЬ-то..., - Штука ХОРОШАЯ...! "

Максим продолжал сидеть на снегу и старался ни о чём таком серьёзном не думать.

Он, в настоящий момент, просто тихонько, про себя, радовался этой жизни. Лесу вокруг него, небу над головой и даже злополучным лыжам, которые валялись рядом с ним. Сейчас абсолютно всё радовало его глаз, и на всё Максим смотрел совсем по-другому, совсем не так, как это было до встречи с медведем.

И на то, как он теперь считал, были очень веские основания.

Он сейчас живой, он невредимый и он дышит полной грудью.

Максим, только теперь понял, что в этой встрече с медведем, если бы произошло непосредственное столкновение между ними, у него не было никаких шансов остаться в живых. То обстоятельство, что он бы точно ухлопал мишку, Максима нисколько не успокаивало и не устраивало, а тем более уж не радовало. При всём при этом, с большой долей вероятности, он бы, неминуемо погиб сам. Даже если бы медведь его не убил, как говорится до конца, а только изрядно искалечил, то и в этом случае остаться в живых было бы для него тоже большой проблемой. Гуцман просто бы не дотащил его до города. А если бы и дотащил, то, вряд ли живого.