Бездомыш. Предземье
Шрифт:
— Погорело всё что ли? — прищурился я.
— Так ото ж, — вздохнул Гога. — Коже жар нипочём, а волосья вмиг плавятся. И рубахи края, коли недогляжу.
— Диковинный дар, — уважительно протянул я. — Не слыхал про такой.
— Ну, теперича ещё и поглядишь, — хохотнул лысый. — Вона, глянь. Дружки наши мохнатые пожаловали. Когда плевать буду, не стой близко главное. Припалить могу.
Но я уже напрочь забыл про Гогу и его чудной дар. Моё внимание прочно приковало к себе колышущееся серое пятно, что в паре вёрст к закату от нас начало стремительно заполнять узенькую полоску тракта, многочисленными струйками
— Хорты? — неуверенно уточнил я.
— Они, родимые, — подтвердил Гога. — Минут десять, пятнадцать — и будут здесь. Тока что-то мне цвет не нравится.
Последнего я не понял. Но переспрашивать не стал. Как завороженный продолжал следить за заполняющими дорогу хортами.
— Судари одарённые, будьте готовы, — подошёл к нам комендант форта. — Ты, Китар, стрел не жалей. Как на точный выстрел подойдут, сразу бей. Старайся тех, что постарше выцеливать. Что-то матёрых в этот раз больно много. Даже отсюда видно, что не один молодняк на нас прёт.
Я вопросительно посмотрел на майора. Как он с такого расстояния может что-то рассмотреть в заполнившей тракт звериной реке?
— С Гогой мы давно сработались, — продолжал имперец. — Он знает, что делать. От тебя же требуется одно — чётко следовать моим приказам. Сам никуда не лезь. Жди, когда пошлю. Твоё дело — стрелять и со стен их скидывать помогать, если где взберутся.
Я кивнул. От меня-то на самом деле мало, что будет зависеть. Это битва Ло. Настоящий мой дар сегодня едва ли понадобится. Не стоит десяток скошенных хортов того, чтобы свой секрет открывать. Пусть незримые клинки остаются тем козырем, какой в нужный момент смогу вытащить из рукава, если совсем уж припрёт. Не хочу, чтобы слухи и про эту мою способность дошли до Зимородовых. Мало ли, вдруг судьба ещё сведёт-таки с ними.
— Ну, ждите пока, — похлопал нас с Гогой по спинам майор. — Я последним обходом сейчас пробегу и вернусь.
Имперец поправил застёжку на шлеме и двинулся по стене вправо. Я обвёл крепость взглядом. Правильный квадрат стороной под полсотни саженей. По углам четыре невысокие башни, сквозь которые можно пройти насквозь. Там укрыты ведущие вниз винтовые лестницы. Ещё две, чуть поменьше, поднимаются на пару десятков локтей с двух сторон от ворот.
Между ними мы как раз и сидим. Здесь свои лестницы и отдельный котёл со смолой. Мощные, окованные железом ворота хортам не сломать, но тут у них есть шанс подкопаться. Под створками камень уходит под землю всего на сажень, тогда, как под стенами на все две с половиной.
Сами стены — ни чета нашему деревенскому частоколу. Высоты пять саженей. Ширина — трое поверху пройдут в ряд свободно. С наружной стороны по всему верхнему краю идёт парапет с зубцами в мой рост, с внутренней тоже оградка по пояс, чтобы случайно никто не свалился.
Этот форт, в отличие от того, к которому причаливает Мунский паром, стоит не на скалистом морском берегу, а посреди леса. Тут врагу можно бросаться на приступ со всех сторон разом. Но на сотню шагов от стен вокруг крепости простирается расчищенное от деревьев пустое пространство. Незамеченным близко не подойдёшь. Но хорты и не думают прятаться. Открыто шагают по тракту толпой. Чего им бояться?
Ан нет. По дороге, то только часть из них шла. Внезапно южный край леса запестрил выбирающимися из-под деревьев на просеку
— А вот это уже что-то новенькое, — нахмурился Гога. — Обычно они сходу на приступ кидаются. Говорил же — не тот цвет у стаи. Слишком светлый. Гляди, старья сколько…
И только теперь до меня дошло. Чем хорт старше, тем у него мех светлее. Меняется с годами окрас. Вон, тёмно-серые — то молодняк. Этих больше, конечно. Но среди них, и действительно, тут и там торчат пятнами более старые звери. Те, если присмотреться, и крупнее, и выше.
— Гля! С копьём гад! — выбросил вперёд руку с указующим пальцем Гога. — И ещё один! И ещё!
— А вон тот с топором!
Это уже я заметил шагающего вдоль лесной опушки здоровенного хорта с вполне себе людским оружием в лапах.
— Смотри! Не пускают молодняк, — округлил глаза лысый. — Рычат на своих… Едрить-колотить! Никогда такого не видал.
А тем временем кольцо вокруг форта почти что замкнулось. По всем стенам народ на ногах. Тычут пальцами, негромко переговариваются. Не нужно заглядывать в лица бойцов, чтобы увидеть накрывший крепость облаком страх. Даже мне, ничего толком не знающему про материковые нашествия хортов, понятно, что звери внизу ведут себя не как звери. Та орда, что накатывалась в том году на посёлок, была стаей. Эта уже куда больше напоминает ватагу охотников. Почему так — не знаю, но ясно одно — это плохо. Вот прямо очень.
— У них лестницы.
В голосе вернувшегося к воротам майора удивление смешалось с обидой.
— Долбаные, мать его, лестницы! — прорычал он уже громче и злее. — Как так, Гога? Это же сраные хорты!
Но вопрос ответа не требовал. Да и не было на него ответа у лысого одарённого, как не было его и у каждого из защитников форта. Ответа не было, а вопрос был. И лестницы были. Корявые, грубо связанные из жердей и палок, но достаточно длинные, чтобы достать до верха стены. Их как раз выносили из леса здоровенные хорты с неправильным, слишком светлым окрасом меха.
— Смотрите!
От опушки к пересекающему вырубку тракту, аккурат напротив нас и ворот, шагал к форту, волоча в одной лапе дубину и сжимая в другой большой щит из прекрасно знакомой мне коры дубояра, настоящий хорт-великан, покрытый густым мехом пепельного цвета. Не дойдя до стены шагов семьдесят, гигант остановился и резко вскинул щит, поймав им выпущенную кем-то из наших стрелу.
— Не стрелять! Рано! — гаркнул на торопливого лучника майор.
Гаркнул? Нет. Еле пискнул. Именно такая мысль первой промчалась в моей голове, когда мигом позже по поляне к форту покатился рёв седого хорта. Не голос, а гром. Столь же громкий и столь же рычаще-раскатистый.
— Рашма гах, фаха! Божо го сахаг! Хадрас! То сады дар га!
Проревел, постоял три секунды и вперёд спиной, прикрываясь щитом от возможных стрел, двинулся обратно к лесу. Мы в молчании провожали его взглядами. Ну и здоровенная туша. Даже у такого сутулого башка в двух саженях от земли. Разогнётся, так все три будет в нём. И веса, поди, пудов двадцать, не меньше. По-настоящему старый хорт. Но, что он ревел? И кому?
— Язык хортов? — вопросительно посмотрел я на Гогу.
Но ответил стоявший по-прежнему рядом с нами майор.