Бездонные пещеры
Шрифт:
Наконец Изолт позволили говорить. Она встала и поклонилась всем Старым Матерям и поблагодарила их за то, что позволили обратиться к ним. Потом села, скрестив ноги, с очень прямой спиной и положив развернутые ладонями вверх руки на беда.
– Мы просим позволения перейти Хребет Мира по делу огромной важности, – начала она. – Народ моря объявил войну против народа суши и неоднократно нападал на них, причиняя много горя и разрушений. Как вы знаете, правитель людей, мой супруг, хочет жить в мире с дружбе с людьми всех рас. Он протянул морскому народу руку дружбы, но лишь для того, чтобы получить в ответ жесточайшее оскорбление.
Она рассказала,
Совет мгновенно загудел, охваченный страхом и волнением. Многие более молодые воины восприняли эту идею с большим воодушевлением. Поскольку в последние годы большую часть разногласий улаживали на ежегодных Встречах, стычки стали редкостью. Всех их готовили к жизни воинов, но кроме гоблинов и огров, воевать им было не с кем. Однако многие более старшие воины решительно отклонили это предложение.
– Кто будет охотиться? – спрашивали они. – Наши люди умрут с голоду.
Когда в обсуждении настало затишье, Изолт коварно и с огромным почтением напомнила Прайду Серого Волка о том, как Изабо помогла одному из их детей выжить в поиске имени. Потом она напомнила Боевым Кошкам о гисе Хан'катрин перед Изабо и о том, как они преградили ей путь, когда она находилась под защитой Белых Богов. Боевые Кошки, пристыженные этим напоминанием, беспокойно заерзали. Хан'катрин сидела прямая, как стрела, вцепившись в свой пояс с оружием. Изолт встретилась с ней взглядом и почтительно склонила голову.
– Я знаю, что моя сестра не потребовала уплаты долга чести. Для нее очень важны узы крови между нами, которые сделали нас врагами в прошлом и, будем надеяться, объединят нас в будущем.
Изолт было очень нелегко сказать это. Она росла, считая троюродную сестру своим злейшим врагом. Они всегда пытались отыскать на поле битвы и убить друг друга. Иногда их схватки становились столь жестокими, что остальные воины расступались, чтобы посмотреть, понимая, что здесь замешана их честь, и никогда не вмешиваясь.
Подобные вещи было нелегко забыть. Кроме того, Изолт неотступно преследовала мысль, что теперь она свободна от своего гиса перед Лахланом. Она отказалась от своего права на божественную суть Зажигающей Пламя ради того, чтобы быть с ним. Всю жизнь она считала, что ее судьба – быть Зажигающей Пламя, священным даром Белых Богов народу Хребта Мира. Она так до конца и не свыклась с этой потерей, хотя и приняла свой гис стойко, как и подобало Шрамолицей Воительнице. Освобождение от него было как внезапный глоток опьяняющей свободы. Всю жизнь стремиться к одной судьбе и внезапно оказаться перед другим, новым выбором стало для нее нелегким испытанием.
В чистом пьянящем воздухе гор, где каждый их силуэт и каждая тень была ей такой родной и знакомой, та, другая жизнь казалась Изолт невыносимо ограниченной. Изолт была связана дворцовым этикетом, на нее косо смотрели за то, что она сражалась лучше многих мужчин, отказывалась носить корсеты и нижние юбки и прятала туго заплетенные волосы под шапочкой, точно служанка. Косные, годами не меняющиеся условности,
И все же Изолт с радостью пошла в объятия Лахлана. Она поняла и приняла гис, зная его цену. Она безумно горевала, когда его прокляли, и молилась всем возможным богам, чтобы он освободился от проклятия. Она любила троих своих малышей обыкновенной, ничем не примечательной и страстной любовью, как и все матери, и ощущала их отсутствие как потерю жизненно важного органа, как медленное умирание.
Она очень злилась, уезжая от Лахлнана, но время и расстояние остудили эту злость. У нее было такое ощущение, как будто она балансирует на краю опасного склона, выбирая, в какую сторону ехать. Если она захочет, то может остаться в горах, опять жить со своим народом и вновь обрести утраченную свободу. Она может снова отобрать божественность у своей троюродной сестры, вернув себе положение преемницы Зажигающей Пламя, дара Белых Богов. Хан'катрин явно прочитала эти мысли, поскольку лицо у нее заледенело от подозрений.
Но Изолт не была готова окончательно порвать с Лахланом, несмотря на то, что все еще не простила его. Мысль о расставании с детьми вызывала у нее невыносимую боль, и Изолт полюбила Мегэн, и свою сестру Изабо, и Дункана Железного Кулака, огромного капитана с переломанным носом и добрым сердцем. Оставить их всех было бы предательством, и она изо всех сил пыталась выбросить из головы мысли о свободе, сосредоточившись на задаче, которую поставили перед ней. Она дала Мак-Синну слово чести, что проведет его через горы, поэтому именно это и должна была сделать.
Поэтому она вежливо беседовала со своей троюродной сестрой и пустила в ход всю свою дипломатичность, чтобы убедить Старых Матерей оказать им поддержку. Она позволила говорить Мак-Синну, переводя его слова. Гордый народ с сильнейшей, почти мистической привязанностью к своей земле и территории, Хан'кобаны понимали его стремление отвоевать свои владения. Очень многие из них делали жесты сочувствия, слушая, как он пытается выразить свои чувства, и Изолт видела, что идея оказать им помощь больше не кажется им столь неприемлемой.
В конце концов она окольным путем вернулась обратно к Хан'катрин, поскольку считала ее ключевой фигурой в завоевании поддержки прайдов. Изолт напомнила совету о том, что сама Зажигающая Пламя происходит из длинной линии людей и что она верой и правдой служит народу снегов уже многие столетия. Она напомнила им, даже не говоря об этом, что как она сама, так и Изабо, отказались от своих прав на божественное наследие ради того, чтобы вернуться в мир людей. Этот долг нельзя не вернуть, намекнула она, и по глазам Хан'катрин поняла, что ее цель достигнута.