Бездонные пещеры
Шрифт:
– Это не моя вина, – запротестовала она однажды вечером. – Фэйрги явно отплыли к северу раньше обычного. Они ожидали нападения, вы же знаете…
– Ну да, наша фэйргийская шпионка так нам и сказала, – едко отозвался Ри, бросив взгляд на Майю, мирно сидевшую в дальнем конце каюты, играя в нарды с Бронвин.
Бывшую Банри содержали под строгой охраной с тех самых пор, как ее схватили в бухте Брайда. Изабо боялась, что Лахлан может потерять голову, охваченный желанием отомстить жене брата, но она недооценила его. Сколь бы сильную ненависть Лахлан ни питал к Майе, он понимал, что она может оказаться очень полезной в войне с фэйргами. Майя знала об обычаях
Поэтому Майя плыла с ними, принося им некоторую пользу тем, что объясняла боевой порядок в стаях фэйргов и предсказывала их наиболее вероятные стратегии. Все это время фэйргийка оставалась совершенно невозмутимой. Несмотря на стальной наручник и цепь, которые она носила на одном запястье, она вела себя так, будто была почетной гостьей, а не военнопленной. Бронвин была вне себя от радости, что снова видит мать, хотя была страшно оскорблена цепью и злилась на Лахлана за то, что он настаивал на ней. Она освободила бы Майю, если бы могла, и Изабо приходилось постоянно напоминать ей, чтобы она не навлекала на себя гнев Лахлана.
– Ри мог бы запереть твою мать в трюме под палубой, – говорила она. – И не забывай, здесь она в большей безопасности, чем в открытом море, потому что если бы ее поймали фэйрги, то немедленно казнили бы. Ты же знаешь, что девиз твоего клана «Мудро и храбро»? Так вот, сейчас время быть мудрой, а не храброй.
Сейчас же, проглотив сердитый ответ, Изабо взглянула на две гладкие темные головы, склоненные над доской.
– Мы всегда знали, что эта война будет нелегкой, – сказала она негромко. – Я знаю, что потерять одиннадцать кораблей еще до того, как мы добрались до залива Забвения, это тяжелый удар, но со всеми этими штормами мы могли бы потерять еще больше. Я думаю, что эта ведьма-жрица фэйргов действительно должна происходить от погодных ведьм, потому что эти штормы не могут быть естественными.
– Она должна быть очень могущественной, – мрачно сказал Лахлан. – Говорят, у меня тоже есть Талант управлять погодой, но даже с Лодестаром и кругом силы все, что мне удалось, это лишь не потерять весь флот целиком!
Майя подняла глаза от доски.
– Не забывайте, что у фэйргов есть своя магия, – сказала она спокойно. – Нила говорил мне, что видел, как Фанд пользовалась Ночесферой Найи. Это самый могущественный талисман Жриц Йора и к тому же куда более древний, чем этот ваш маленький шарик.
Изабо и Лахлан уставились на нее, потом брови Ри сошлись на переносице.
– Теперь ты еще и подслушиваешь? – осведомился он сердито.
– Ничего подобного, – снисходительно отозвалась Майя. – Разве ты не знал, что у фэйргов очень острый слух? Мы можем отыскать дорогу, прислушиваясь к эху наших свистков, отражающемуся от скалы, айсберга или кита. Если ты хочешь, чтобы я не слышала то, что ты говоришь, то не говори ничего рядом со мной.
Лахлан вспыхнул.
– Большое спасибо за пояснение, – сказал он с обманчивым спокойствием.
– Не за что, – ответила она и вернулась к игре.
Лахлан бросил на нее сердитый взгляд, еле сдерживаясь, чтобы не взорваться, потом поднялся и взял свой плед.
– Пойдем поговорим на палубе, Бо, – сказал он сквозь сжатые зубы. – Совершенно ни к чему, чтобы фэйргийка слушала все, что мы говорим.
– Тогда не ходите
Изабо вслед за Лахланом вышла на палубу. Было облачно и ветрено, и в лицо им ударили холодные брызги. По левому борту из моря выступали высокие скалы, которые лизал яростный прибой. Над водой возвышалось множество живописных утесов, и некоторые образовывали арки, соединенные с сушей. По правому борту, насколько хватало взгляда, расстилался океан, прерываемый лишь высокими треугольными вершинами множества маленьких островков, походивших на плавники великанских акул.
Лахлан смотрел на горизонт, сведя черные брови над глазами. Челюсти его были угрюмо сжаты.
– И зачем я только взял с собой детей! – вырвалось у него.
– Зачем тебе это понадобилось? – спросила Изабо. – Военный поход – совсем не место для детей.
– Я хотел, чтобы они были со мной, – отозвался Лахлан. – Я знал, что наше отсутствие может продлиться многие месяцы. Я и так пропустил все детство Доннкана из-за постоянных войн. Я почти не знал своего собственного отца. Его убил в Битве при Стрэнде король фэйргов, когда мне было всего три. Я не хочу, чтобы с моими детьми случилось то же самое.
Изабо молчала. Она думала об Оуэне и Ольвинне, совсем еще малышах, постоянно борющихся с морской болезнью в своей каюте. Она думала о Доннкане, которому не было еще и семи и который становился свидетелем одного кровавого морского боя за другим. Даже Изабо была потрясена морским огнем, а она ведь не была ребенком.
– Доннкана постоянно мучают кошмары, – сказала она. – Каждый скрип корабля заставляет его вздрагивать от страха.
Лахлан кивнул.
– Он скучает по матери, – сказал он. – Я тоже по ней скучаю. Ох, Бо, она вернется? Она была так сердита…
– Она вернется, – сказала Изабо. – Подожди, пока мы не добрались до Замка Забвения. Изолт будет ждать тебя там, я уверена.
Лахлан вздрогнул, зашелестев крыльями.
– Ну и название, – прошептал он. – Мак-Синны воистину странный и меланхоличный клан. Кому еще могло прийти в голову дать своему замку такое имя.
Они увидели Замок Забвения на рассвете следующего дня. Утро было холодное и промозглое, волны захлестывали нос корабля. Жалобно кричали чайки. Все сгрудились у левого борта, глядя не небольшую крепость, построенную на самой вершине мыса, охранявшего вход в залив Забвения. Когда-то это была высокая величественная башня, охраняемая высокими стенами и толстыми контрфорсными арками. Теперь от нее не осталось ничего, кроме груды камней, кажущейся совсем крошечной по сравнению с необъятной высотой утеса.
– Это же просто развалины, – недоверчиво сказал Дайд. – Здесь даже негде укрыться. Нам придется заново перестроить всю эту проклятую штуковину!
– Нет, глядите! – воскликнула Изабо, своим острым зрением заметив то, что упустили другие. – Там сине-золотой флаг. Мак-Синн должен быть там!
Флот обогнул мыс, предводительствуемый «Королевским Оленем», гордо несущим свои белые паруса. Над каждой мачтой развевались зеленые флаги Мак-Кьюинна. Перед ними расстилался залив Забвения, с каждой стороны охраняемая большим мысом, увенчанным разрушенной крепостью. Та, что была расположена на дальней стороне, называлась Замком Запустения. Если все пошло в соответствии с планом, Энгус Мак-Рурах должен был уже ждать их там со своими людьми. Они находились еще слишком далеко, чтобы через весь залив разглядеть, развевается ли флаг с волком Мак-Рурахов, но тонкую струйку дыма, поднимающуюся над руинами, видели уже все.