Бездушные

Шустерман Нил

– Вон там у нас зал для силовых тренировок – гантели, штанга, всё такое. Тренажёры направо. Всё по последнему слову техники, с голографическими развлекательными консолями. – Гости не слушают Джеффа, но он, похоже, этого не замечает. – Зал для аэробики на втором этаже. – Джефф жестом приглашает их последовать за ним по лестнице наверх.

– Ты иди, Нэнси, – говорит клаппер, – а я тут гири побросаю.

Они обмениваются коротким кивком. Так они установят нужную дистанцию. Этот момент – их

прощание.

Юноша направляется в сторону зала для силовых тренировок. Пять часов – время, когда посетителей в клубе особенно много. Чувствует ли он раскаяние от того, что пришёл сюда именно в это время? Чувствует, но только когда видит лица окружающих; поэтому он старается не смотреть. Это не люди – это идеи. Они – собирательный образ врага. К тому же, он ведь не сам выбрал время и место; ему велели прийти точно к этому часу и именно сегодня. Когда речь идёт о событии такого масштаба, легче всего спрятаться за формулировкой «Я всего лишь выполнял приказ» .

Скрывшись за пилоном, он достаёт из кармана круглые детонаторы, похожие на пластырь, и налепляет их на ладони. «Всё это по-настоящему. Отсчёт начался. О Господи… о Боже мой…»

И словно эхо, вторящее его мыслям, он слышит:

– О Господи!

Юноша вскидывает глаза: перед ним стоит менеджер. С ладоней нового члена клуба на него злобно взирают детонаторы размером с пенни, похожие на стигматы. Нет сомнения, для чего они там.

Менеджер хватает юношу за запястья, не давая свести ладони вместе.

– Отпусти! – вскрикивает клаппер.

– Постой, выслушай меня! – говорит менеджер громким шёпотом. – Ты думаешь, это место выбрали наобум? Нет! Тебя используют!

– Пусти, или я…

– Или ты что? Взорвёшь меня? Именно это им и нужно! Я – один из активных членов Сопротивления. Пославшие тебя на самом деле целят в нас! Они вовсе не за царство хаоса. Они хотят уничтожить Сопротивление! Ты не на той стороне!

– Нет здесь никаких сторон!

Он вырывается, готовый хлопнуть…

… но решительность его немного ослабла.

– Вы из Сопротивления?

– Я могу тебе помочь!

– Слишком поздно! – Клаппер чувствует прилив адреналина. Слышит, как стучит в ушах пульс. Интересно, а можно сдетонировать от ударов сердца?

– Мы вычистим твою кровь! Мы можем тебя спасти!

– Врёшь ты всё!

Но клаппер знает – это возможно. Так сделали с Львом Колдером, верно? А потом клапперы пришли к нему и попытались убить за то, что он не хлопнул.

Наконец один из множества погружённых в экстатическую тренировку качков замечает, какого рода беседа идёт между менеджером и новеньким, и вскрикивает:

– Клапперы! – Он пятится. – КЛАППЕРЫ! – вопит он и устремляется к двери. Остальные быстро вникают в ситуацию, разражается паника.

Однако менеджер не сводит глаз со своего собеседника.

– Я могу помочь тебе!

Внезапно здание сотрясает взрыв, тренажёры валятся на пол. Она сделала это! Она выполнила миссию! Её больше нет, а он всё ещё здесь.

Мимо него бегут люди – окровавленные, кашляющие, заходящиеся криком; менеджер снова хватает его за руки с резкостью, достаточной для детонации.

– Тебе не обязательно следовать её примеру! Прими самостоятельное решение! Стань на сторону правого дела!

Клапперу хочется верить, что ему и впрямь говорят правду, что эта искорка надежды настоящая, не фальшивая; однако повсюду царит хаос, кругом сыплются горящие обломки, и в голове у него такой же кавардак. Разве может он предать свою подругу? Разве может он закрыть дверь, которую она открыла, и отказаться завершить дело, которое она начала?

– Я найду для тебя безопасное место. Никто никогда не узнает, что ты не стал хлопать!

– Хорошо, – говорит он, придя наконец к решению. – Хорошо.

Менеджер испускает вздох облегчения и отпускает его руки. И в тот же момент клаппер широко разводит ладони и резким движением сталкивает их вместе.

– Не-е-ет!

И он уходит, уходит, прихватив с собой и деятеля из Сопротивления, и то, что осталось от здания, и последнюю искру надежды.

3. Кам

Первый в мире составной человек одет в классический вечерний костюм.

На нём сшитый на заказ фрак высшего качества. Кам хорош. Великолепен. Потрясающ. Во фраке он выглядит старше; но возраст для Камю Компри – понятие расплывчатое, он ведь толком не знает, сколько ему лет.

– Выбери мне день рождения, – требует он у Роберты, пока та завязывает на нём галстук. Похоже, ни одно из множества фрагментарных сознаний, составляющих его мозг, не хранит сведений о том, как завязать галстук-бабочку. – Назначь мне возраст!

Роберта для Кама что-то вроде матери. Во всяком случае, носится она с ним и вправду, как с собственным чадом.

– Сам выбери, – отвечает она, продолжая возиться с его бабочкой. – Ты же знаешь день, когда тебя собрали.

– Фальстарт, – говорит Кам. – Все мои части существовали ещё до моей сборки, так что этот день для празднования не подходит.

– Все части любого человека существуют ещё до того, как он появляется на свет в качестве индивидуума.

– До рождения, ты имеешь в виду.

– Да, до рождения, – уступает Роберта. – Но сам этот день – явление случайное. Одни младенцы рождаются раньше срока, другие позже. Определять начало жизни днём, когда ребёнку отрезают пуповину – это очень условно.