БЕЗГРАНИЧНОЕ. ВОСТОЧНЫЕ И ЗАПАДНЫЕ СТРАТЕГИИ САМОРАЗВИТИЯ ЧЕЛОВЕКА

Уилбер Кен

Это настоящее, nunc stans, представляет собой безграничный момент. Он не имеет границ, потому что прошлое в форме воспоминания, и будущее в форме ожидания пребывают в нем, а не вокруг него. Так как вне этого момента "сейчас" нет ни прошлого, ни будущего, у этого момента нет границ – ему ничего не предшествует, за ним ничего не следует. Вы никогда не испытаете его начало; вы никогда не испытаете его конец. В Сутре Помоста сказано:

«В этот момент ничего не начинает существовать. В этот момент ничего не прекращает существовать. Поэтому в нем нет рождения и смерти, которым надлежало бы положить конец. Поэтому в нем есть абсолютный покой. И хотя он есть в этот момент, момент этот не имеет ни границы, ни предела, и посему он вечное блаженство».

Поэтому неверно было бы говорить, что мистик избегает времени, уткнувшись носом в непосредственное настоящее и уклоняясь

тем самым от обязанностей, налагаемых на него миром истории. Это обвинение было бы справедливым, если бы мистик интересовался лишь мимолетным настоящим, одной-двумя секундами nunc fluens. Но это не так. На самом деле сознавание его возносится в вечно настоящее, nunc stans. Он не столько избегает времени, сколько объемлет его, включает в себя; ничто не мешает ему размышлять о прошлом и будущем, но поскольку он сознает эти размышления как события настоящего, прошлое с будущим нимало его не ограничивают. Прошлое в форме воспоминаний ни на что его не толкает, а будущее в форме ожиданий ни к чему его не влечет. Ибо его настоящее включает в себя и прошлое и будущее, так что вне его не остается ничего такого, что могло бы тянуть его или толкать. Он вообще живет не во времени, ибо все время заключено в нем.

Но, – можем мы спросить, – какое отношение имеет вечное "сейчас", nunc stans, к сознанию единения? Существует ли между ними какая-то связь? Ответ таков: связи нет, потому что они представляют собой одно и то же. Как сказал Олдос Хаксли, "вечно настоящее является сознанием". Мы называем такое сознание сознанием единения.

Сознание единения переживается как постижение безграничности своего истинного "я", объемлющего космос подобно зеркалу, которое включает в себя отражаемые предметы. Как мы видели в предыдущей главе, главным препятствием сознанию единения служит исходная граница, благодаря которой мы ошибочно отождествляем себя только с "маленьким я", пребывающим якобы внутри и познающим внешний мир. Однако, как неоднократно указывал Кришнамурти, это обособленное "я", этот "маленький внутренний человечек" состоит исключительно из воспоминаний. Иными словами, то, что вы воспринимаете сейчас как внутреннего наблюдателя, читающего эту страницу, есть не что иное, как совокупность прошлых воспоминаний. Ваши симпатии и антипатии, ваши надежды и страхи, ваши идеи и принципы, – все они основаны на воспоминаниях. Как только кто-нибудь спрашивает: "Кто вы? Расскажите мне о себе", вы начинаете вспоминать, что вы делали, видели, чувствовали или совершили в прошлом. Действительно, утверждает Кришнамурти, самое ощущение того, что вы существуете в данный момент как обособленное существо, основывается исключительно на воспоминаниях. Если вы хорошенько возьметесь за себя, в руках у вас не окажется ничего, кроме воспоминаний.

Разумеется, добавляет Кришнамурти, нет ничего плохого в памяти о прошлом, – в нашем мире крайне важно помнить о прошлом. Проблема состоит лишь в том, что мы отождествляем себя с этими воспоминаниями, как если бы они существовали вне или отдельно от настоящего момента; то есть как если бы они воплощали знание о действительном прошлом, которое существует вне этого момента.

Но давайте посмотрим, что это значит. Так как мы полагаем, что воспоминание находится вне наличного переживания, воспоминание о себе также кажется пребывающим вне наличного переживания. Создается впечатление, что "я" обладает наличными переживаниями, а не является ими. Чувствовать, что воспоминание представляет собой прошлое переживание, которое находится за настоящим моментом, это то же самое, что чувствовать себя неким обособленным существом, которое находится за наличным переживанием. Наблюдатель кажется пребывающим вне Сейчас только потому, что воспоминания кажутся действительными прошлыми переживаниями. Наблюдатель – это воспоминания; если воспоминания кажутся чем-то отличным от Сейчас, то и наблюдатель чувствует себя чем-то отличным от Сейчас.

Но, опять же, когда любые воспоминания понимаются и воспринимаются как переживания настоящего момента, рушится сама основа "я", пребывающего где-то вне настоящего. Благодаря этому ваше "я", которое есть просто воспоминание, становится одним из наличных переживаний, а не чем-то таким, что обладает ими. Поскольку прошлое вливается в настоящее, вы в качестве наблюдателя также вливаетесь в настоящее. Вы больше не можете стоять в стороне от настоящего момента, ибо вне его не осталось места.

Таким образом, воспринимать все воспоминания как переживания, испытываемые в настоящий момент, значит разрушить границы этого момента, освободить его от иллюзорных пределов, от противоположностей прошлого

и будущего. Становится очевидным, что ни позади, ни перед вами во времени ничего нет. Поэтому для вас не остается места нигде, кроме вневременного настоящего, – нигде, кроме вечности.

Глава Шестая СТАНОВЛЕНИЕ ГРАНИЦ

Мы посвятили так много времени рассмотрению природы вневременного сознания единения, ибо после того, как это безграничное сознавание понято, пусть даже в самых общих чертах, яснее становится природа остального спектра сознания. Определяя подлинное я человека как эго, ортодоксальная психология вынуждена описывать сознание единения как некое ненормальное, помраченное или измененное состояние сознания. Но когда сознание единения начинает восприниматься как естественное я человека, его единственное подлинное я, понятным становится, что самое эго представляет собой неестественное ограничение и сужение этого сознания. В самом деле, каждый уровень спектра сознания можно понимать как последовательное ограничивание, сокращение пределов или сужение подлинного я человека, сознания единения и безграничного сознавания.

В настоящей главе мы рассмотрим эту удивительную историю становления границ. Природе, как мы увидели, сей безумный мир границ неведом – ни стен, ни заборов в природе не существует. Однако мы, похоже, живем преимущественно как раз в мире границ, мире стен и пределов, рубежей и сражений. Поскольку же нашим единственно подлинным Я во всех случаях остается сознание единения, как так вышло, что существуют, по-видимому, и другие уровни сознания? Что дало толчок появлению целого ряда различных уровней самоотождествления?

Поскольку каждый уровень спектра представляет собой последовательное ограничивание и сужение пределов сознания единения, наше исследование появления этих границ нужно будет начать с самого начала, с первопричины, с первой границы как таковой. Ранее мы ее уже рассматривали. Мы назвали ее исходной границей: это разделение на зрящего и зримое, на познающего и познаваемое, субъект и объект. Возникновение исходной границы влечет за собой цепь неизбежных следствий. Появляется множество других границ, каждая из которых возводится на предыдущей; спектр сознания расслаивается на разные уровни; разом возникает известный нам мир; а человек теряется, поражается и очаровывается, расстраивается и запутывается, любит и ненавидит свою сотканную из противоположностей Вселенную.

Религия, философия, мифология и даже наука предлагают свои объяснения этого начала, этой первопричины, этого импульса к творению как таковому. Астрономы говорят нам, что приблизительно 15 миллиардов лет назад не было ничего, совсем ничего, и вдруг... Ба-бах! Из ничего – величественный взрыв, который привел к появлению космоса. Христианская мифология говорит, что несколько тысяч лет назад был только Бог, а затем в ходе семидневной серии мини-взрывов был создан мир, каким мы его знаем. И наука с ее Большим Взрывом, и религия с ее Богом-Отцом попытались точно указать начальное движение творения и проявления. Но сколько бы они не искали эту первопричину в прошлом, им никогда не найти удовлетворительного решения, так как прошлого не существует. Эта первопричина случилась не вчера. Напротив, это нынешнее событие, нынешний факт, – это то, что происходит в настоящем. Кроме того, эту первопричину не следует приписывать Богу, пребывающему вне нашего существа, ибо Бог есть истинное Я всего сущего. Исходная граница, эта вечно действенная первопричина, есть то, что мы делаем в данный момент.

Самый загадочная сторона вопроса состоит в том, почему вообще возникает исходная граница. Иначе говоря, зачем он, первородный грех? Зачем мир сансары, майи, зачем несчастья ограниченности? Хотя это вполне естественный вопрос, в данной загадке скрыта ловушка. Ибо спрашивая, "почему возникла исходная граница?", мы на самом деле спрашиваем, что было до исходной границы. Но исходной границе ничто не предшествует. То есть ничто ее не причиняет, ничто ее не производит, ничто ее к жизни не вызывает. Если бы у исходной границы была причина, то сама эта причина и была бы исходной границей. Говоря богословским языком, первопричина, у которой есть причина, это не первопричина. Так что единственно возможный и неудовлетворительный, как это сперва покажется, ответ на вопрос "почему возникла исходная граница?" состоит в том, что никакого "потому" нет. Можно сказать, что исходная граница возникает сама собой, как наличная деятельность человека, но деятельность беспричинная. Это движение в сознании единения человека, движение самого этого сознания, движение, которое влечет за собой многочисленные следствия, но само таковым не является.