БЕЗГРАНИЧНОЕ. ВОСТОЧНЫЕ И ЗАПАДНЫЕ СТРАТЕГИИ САМОРАЗВИТИЯ ЧЕЛОВЕКА
Шрифт:
Бывает, однако, что в эго не все обстоит благополучно. По тем или иным причинам индивид может отказываться соприкасаться с какими-то его сторонами. Некоторые из желаний и стремлений эго могут казаться настолько странными, угрожающими или запретными, что человек отказывается признавать их. Он боится, что обладать желанием и действовать согласно этому желанию, – одно и то же, а это привело бы к таким ужасным последствиям, что он просто отрицает наличие у себя подобного желания.
Например, у человека может возникнуть мимолетное желание на кого-то наброситься. Мало кто свободен от такого рода мимолетных желаний, отражающих те или иные мелкие склонности нашего эго. Но опасаясь, что он может поддаться этому желанию и перейти к действию, человек отказывается признавать факт наличия у себя такого желания, – а затем забывает о своем отказе. "Я? Мне бы даже в голову такое никогда не пришло. Так что у меня просто нет необходимости отказываться от этого желания". Но, увы, желание его не покидает,
Чтобы проиллюстрировать этот раскол внутри эго, возьмем только что упомянутого парня, который хочет наброситься на кого-то (скажем, на собственного начальника), но вместо этого отказывается сознавать свое желание. Желание тем самым не испаряется. Оно по-прежнему существует, но кажется существующим вне эго. Говоря специальным языком, желание проецируется, отбрасывается вовне. Парень знает, что кто-то сердится, но так как это, разумеется, не он, ему нужно найти кого-то другого. Иными словами, порыв гнева до сих пор имеет место и до сих пор активен, но так как человек отказывается признавать его своим, он может найти его в единственно возможном другом месте: в других людях. Неожиданно окружающие люди начинают, похоже, сердиться на него, причем без всяких видимых причин. Его желание подраться выглядит теперь исходящим от других и нацеленным на него. В результате проецирования "Я сержусь на мир" превращается в "Мир сердится на меня". Понятно, что у человека развиваются симптомы депрессии.
Но произошло еще что-то, весьма важное. Ибо человек теперь больше не соприкасается со всеми склонностями своего эго. Он не только не может соприкасаться со своим организмом как целым (такова судьба всех эго по определению), он не может даже подумать обо всех возможностях своего организма, потому что некоторые мысли оказываются вне закона. Иными словами, он не может найти точный и приемлемый образ себя. В попытке сделать его более приемлемым, человек исказил свой образ себя, и в конце концов пришел к отрицанию каких-то его сторон. Человек создает ложную картину, неточный образ себя. Короче говоря, он создает маску (лат. persona), и все неприемлемые аспекты его эго воспринимаются теперь как внешние, заграничные, как "не-я". Они проецируются, то есть отбрасываются вовне в качестве тени. Внутри эго возводится граница, вследствие чего сфера "я" у индивида еще более сужается, а сфера угрожающего ему "не-я" вырастает. Так появляется уровень маски (см. Рис.1).
Итак, мы увидели, как в ходе последовательного возведения границ разворачивается спектр сознания. Всякий раз, когда проводится новая граница, чувство самотождественности у человека уменьшается, сжимается, становится менее вместительным, более узким и ограниченным. Сначала среда, затем тело, а потом "тень" начинают восприниматься как "не-я", как нечто "внешнее", как заграничные объекты, причем объекты враждебные, ибо каждая пограничная линия – это линия фронта.
Но все эти "внешние объекты" являются просто проекциями собственного существа человека, и могут быть заново открыты им как составляющие собственного Я. Именно через процесс такого открытия себя для себя мы пройдем в последующих главах книги. Каждое из связанных с этим открытий, пусть иногда болезненное, в конце концов приносит радость, ибо открывая, что тот или иной внешний объект на самом деле является одной из моих сторон, мы всякий раз превращаем врагов в друзей, войны в танцы, сражения в игры. Тень, тело и вся окружающая среда стали частью нашего бессознательного, следствием наших фантастических снов в мире карт и границ, даром Адама его спящим сынам и дочерям. Давайте же уберем эти границы и окинем свежим взором реальный мир. Давайте уберем границы, чтобы мы могли вновь прикоснуться к нашим теням, нашим телам и нашему миру, сознавая при этом, что все, с чем мы соприкасаемся, есть по сути своей подлинное лицо нашего истинного Я.
Глава Седьмая УРОВЕНЬ МАСКИ: НАЧАЛО ОТКРЫТИЯ
Движение нисхождения по спектру и открытия себя для себя начинается в тот момент, когда вы сознаете, что не удовлетворены жизнью. Вопреки бытующему среди профессионалов мнению, эта гложущая неудовлетворенность не является ни признаком "душевной болезни", ни свидетельством недостаточной социальной приспособленности, ни расстройством характера. Ибо в этой фундаментальной неудовлетворенности жизнью и существованием скрыт росток нарождающегося понимания, особого рода понимания, погребенного обычно под спудом социальной бутафории. Человек, который начинает ощущать страдание жизни, начинает вместе с тем и пробуждаться к более глубоким, истинным реалиям. Ибо страдание вдребезги разбивает благодушие наших "нормальных" вымыслов насчет реальности, заставляя становиться в определенном смысле более живым – смотреть внимательнее, чувствовать глубже, обращаться к тем путям познания себя и мира, которых мы доселе избегали. Было сказано, и, я думаю,
Но это верно лишь в определенном смысле. Некоторые люди привязываются к своему страданию, словно мать к ребенку, и несут его, словно драгоценную ношу, которую не осмеливаются положить на землю. Они не смотрят ему в лицо с полным сознанием происходящего, а ухватываются за него, скрыто содрогаясь от мучительных спазмов. Страдание не следует ни отвергать, ни избегать, ни презирать, ни восхвалять, ни цепляться за него, ни драматизировать. Появление страдания само по себе не благо, а благой знак, указующий на то, что человек начинает сознавать: жизнь, проживаемая вне сознания единения, в конечном счете мучительна, ничтожна и плачевна. Жизнь в пределах границ протекает в борьбе, страхе, тревоге, боли и кончается смертью. Лишь благодаря всевозможным оболванивающим компенсациям, развлечениям и увлечениям мы соглашаемся не задаваться вопросами по поводу наших иллюзорных границ, этой коренной причины бесконечного колеса агонии. Но рано или поздно, если только мы не стали полностью бесчувственны, наши защитные компенсации перестают справляться с возложенными на них задачами обезболивания и отвода глаз. Вследствие этого мы начинаем так или иначе страдать, потому что наше сознание обращается наконец к конфликтообразующей природе ложных границ и поддерживаемой ими фрагментарной жизни.
Таким образом, страдание представляет собой исходное движение к выявлению ложных границы. В случае правильного к нему отношения оно служит освобождению человека, ибо указывает за пределы любых границ. И тогда оказывается, что мы страдаем не потому, что больны, а потому что в нас рождается новое понимание. Но чтобы это рождение состоялось, требуется правильное отношение к страданию. Чтобы проникнуть в страдание, прожить его и в конце концов достичь жизни за пределами страдания, нам нужно верно его трактовать. В противном случае мы в нем просто завязнем – и будем барахтаться, не зная, что еще можно предпринять.
На протяжении всей истории человечества различные шаманы, жрецы, мудрецы, мистики, святые, психологи и психиатры пытались выяснить, как правильно проживать страдание, чтобы достичь жизни за его пределами. Они возвещали людям о своих прозрениях, дабы те, наделенные правильным пониманием, также могли пройти сквозь страдание и обрести свободу. Но прозрения разных врачевателей души не всегда совпадают. Более того, зачастую они в корне противоречат друг другу. Прежние врачеватели души советовали общаться с Богом. Современные врачеватели души советуют общаться с бессознательным. Врачеватели-авангардисты советуют соприкасаться с телом. Врачеватели-ясновидцы советуют выходить за пределы тела. Сегодня наши врачеватели души более чем когда-либо несогласны друг с другом, в результате чего мы застряем в своем страдании и не можем понять, что оно означает, не можем понять даже, кого спросить, что оно означает. А пока мы скованы страданием, более глубокого постижения сути вещей не происходит и произойти не может. Мы не в состоянии сознательно проникнуть в страдание, чтобы высвободить скрытое в нем новое понимание своего положения в мире.
Переживание страдания не приносит плодов, если мы не знаем, что оно значит, почему возникает. А не знаем мы этого потому, что у нас нет врачевателя души, которому мы могли бы искренне и полностью доверять. Было время, когда мы с невинной верой взирали на священника, мудреца или шамана, полагая его врачевателем души, и он обращал наше сознание к Богу. В прошлом веке, однако, священника в качестве авторитета, которому можно доверять в случае серьезных неприятностей, во многом заменил психиатр, и этот новый священник обращал теперь ваше сознание к каким-то сторонам вашей собственной психики. Но сегодня доверие к психиатру, как пользующемуся всеобщим уважением врачевателю души, постепенно слабеет. Возникают более современные, эффективные и освобождающие формы врачевания души, психотерапии. Наши новые врачеватели приходят из Эсаленского института, из "Оазиса" и подобных им "центров роста"; они революционизируют значение термина "психотерапия", обращая наше сознание не только к бесплотной психике, но ко всему организму в целом. Мы даже видим, как сейчас появляются трансперсональные врачеватели, которые нацеливают нас непосредственно на надындивидуальное сознание. Но, увы, поскольку никто из этих врачевателей не соглашается друг с другом, кому можно верить?
Одна из величайших проблем не затихающей дискуссии на тему "кто прав?" состоит в том, что ее участники, как любители, так и профессионалы, всякий раз склонны исходить из того, что разные врачеватели души рассматривают человека с разных точек зрения. Но это не так. Вернее будет сказать, что они рассматривают с разных точек зрения разные уровни сознания человека. Сегодня у нас нет врачевателей души, которым мы могли бы доверять всецело, так как мы думаем, что все они говорят об одном и том же уровне нашего сознания. Поэтому создается впечатление, что они явно противоречат друг другу, по крайней мере в наиболее существенных моментах, и мы запутываемся в этих противоречиях.