Безгрешная
Шрифт:
Я поёжилась. Чай совсем не помог успокоиться и согреться.
– Его обязанности? Да народ будет в панике, когда узнает, что их правитель – один из них!
– В любом случае, тебе придётся им рассказать.
Эдди был спокоен. Слишком спокоен. Ему всегда удавалось быть очень спокойным в трудных ситуациях. И я всегда жалела, что у меня нет такого же таланта.
– Иначе ты поставишь под угрозу и их.
Я содрогнулась. А ведь Эдди был прав – совершенно прав – по поводу Греха…
– Я знаю. Спасибо, что поддерживаешь меня.
Он встал и улыбнулся.
– Ложись спать поскорее, завтра
Я кивнула, хотя и осознавала, что ещё долго не смогу уснуть. На небе за окном уже высыпали звёзды, мерцая и напоминая, что Небеса следят за нами. Но действительно ли следят, раз допускают такое?
Я горько вздыхаю – уже который раз за этот длинный день – и стараюсь успокоиться, выбросить из головы всё, что накопилось в мыслях за сегодня и больше никогда не думать об этом. Но лицо Адама, его ужасающая улыбка, затем – страшный вихрь и горящие глаза появившегося демона продолжают проноситься в голове. Мне казалось, что я уснула, но я лишь немного задремала в кресле и проснулась от несменяемых картинок в голове.
Темнота. Только тёмные силуэты вещей в комнате блекло освещает луна. За окном – живущий мир, спокойный, радостный, не знающий, что Грешники уже среди них. Бродят мирно и спокойно, наслаждаясь своей странной свободой – не свободой, а её иллюзией! К чему они стремятся? Чего они хотят? Почему они поддаются искушению?..
Я стояла у окна, смотря вдаль, долго. Очень долго. За размышлениями время протекло незаметно. Впрочем, оно – такое великое и властное, давно уже потеряло всю свою ценность и размеренность, и нам было совершенно не важно, летит оно или мчится. Включить свет я так и не решилась – Эдди мог невзначай узнать таким образом, что я всё ещё не сплю. А мне сейчас ничего, пожалуй, так сильно не нужно кроме тишины.
Звёзды, мир, машины. Где-то вдалеке воющие сирены (странно, правда, ведь повсюду должно царить спокойствие?) – и больше ни шума, ни звука, только тихий холодный ветер. Я сильно прижимаюсь руками к окну, но с удивлением обнаруживаю, что оно уже плотно закрыто.
Вздох. Неведомая пустота внутри терзает и мучает. Мне бы надо подумать про завтрашнее утро, речь, которую буду произносить, выражения и фразы, с которыми буду обращаться к людям… Нельзя ведь сказать, что меня этому не учили. Вопрос в другом – училась ли я сама этому?
Нас этому обучали всех, всех без исключения. Ещё тогда Небеса предупреждали о надвигающейся опасности, о хаосе, который может в любой момент поглотить этот мир, чему мы, по детской наивности, не верили. Нам даровали бессмертие и Чистоту. Все мы были Чисты и Безгрешны, все мы жили под солнцем в одинаковых условиях, пока однажды к нам не прислали вестника. Невероятно огромный, Чистый… Я никогда в жизни не видела ангелов. Никто никогда в жизни не видел ангелов. Ведь они приходят только после смерти. Но этот не был даже ангелом, несмотря на свой чистый взгляд, блеск в глазах, ослепляющее сияние, от которого все тут же склонились на землю. Он сказал лишь, что близится Война. Что мы должны быть готовы, и, пока есть время, вести мир к будущему. Он выбрал пятерых из нас – детей, которые совершенно не понимали, в чём дело. Так мир разделился на пять огромных частей, управляемый пятью юношами и девушками, которых обучали по мере их взросления.
Это было совсем не так просто, как могло показаться. Это не были обыкновенные соревнования или что-то вроде турниров – нет, всё заключалось в огромном обучении, которое стоило нам
И действительно, мы оправдывали надежды Небес. Первые годы шли хорошо, даже очень успешно. Роскошная жизнь – мы и до этого не страдали, но теперь жили совершенно комфортно, владение собственной частью и управление ей, новые знакомства, интересные места… Всё было прекрасно, только что-то произошло потом. Что-то случилось с нами за год до объявления Войны. Может, мы повзрослели?
Я прервала общение почти со всеми. Само слово «война» вызывало у меня истерику и панику, и, хотя мудрые принцы и принцессы тут же начали объединяться с другими, я совершенно перестала общаться с кем бы то ни было. Кроме Адама.
Наша дружба, длившаяся с самого детства, переросла в нечто больше – то, о чём когда-то я могла только мечтать в своих детских фантазиях. Его взгляды стали значить для меня нечто большее, чем просто взгляды друга; его слова превратились для меня в самые необходимые слова на свете. А теперь Адам – Грешник… Я закрыла лицо руками, медленно отстранившись от окна. Сквозняк всё ещё ощущался, хотя до сих пор и не было понятно, откуда он исходит. В комнате было уже довольно холодно. Я осмотрелась. До меня не сразу дошло, что за окном стало уж слишком тихо.
Ни прежнего воя сирены, ни каких-либо голосов в ночи. Тревога медленно подплыла к самому сердцу, я осмотрелась, медленно отходя от окна.
Внезапный грохот заставил меня вздрогнуть. Тут уже началась какая-то шумиха, вдалеке слышались голоса… или это были крики… Ещё один грохот. Я в панике оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, доносится ли шум с улицы, или он где-то ещё ближе. Дверь в тот момент со всего размаху открылась.
– Эвелин! – услышала я знакомый голос, но не успела оглянуться, как огромная глыба рухнула откуда-то сверху, став перегородкой между нами. Эдди. Сейчас мне нужно только лишь его увидеть, чтобы перестать паниковать.
– Эвелин! – снова воскликнул он. Я приложилась рукой к необъятной стене, шершавой, каменной, пытаясь по голосу отыскать, где он может быть.
– Эдди! Эдди, что там происходит?
Его невнятный голос. Я в ужасе прижалась поближе к стене, пытаясь понять хоть слово.
– … главное, чтобы ты была в безопасности. Я скоро вернусь, никуда не уходи, – слабый отзвук его слов, и полная тишина после этого. Страх огромными шагами приблизился к горлу, начиная сжимать его и мешая дышать. Ужас наполнял всю меня, тишина пугала, тишину хотелось поскорее убрать.
– Эдди! – снова крикнула я, хватаясь за горло и беспомощно оседая на пол. У комнаты ещё должны были быть охранники, но никаких ни шагов, ни голосов так и не послышалось. Оставалось ещё окно. Я не знала, сколько времени придётся ждать помощи. Действовать нужно было самой.
Стекло было ледяным. Возникало ощущение, что я не дотронулась до окна, а подержала в руках кусочек льда. Я осторожно его приоткрыла. Медлить больше было нельзя.
Я осознала, насколько дурацкой была моя идея, когда высунула голову прямо навстречу холодному воздуху, а там дальше, внизу – километры высоты. Люди всё ещё уязвимы, несмотря на своё бессмертие, и первая их уязвимая особенность – самоубийство. В надежде я вновь оглянулась на каменную глыбу, и внезапно сильный вихрь откинул меня от окна. Это могло означать только одно.