Безгрешная
Шрифт:
– Не забывай, – тон 45-го изменился, – что ты и сам таким был когда-то.
Я вздрогнул. Бледность огромными пятнами заполонила всё моё лицо, воспроизводя в голове и памяти то, что так хотелось бы навечно забыть. Но что навсегда будет со мной, пока я окончательно не догорю. И почему при всяком удобном случае они напоминают мне о моём прошлом, о котором я и понятия не имею? Едва 45-й поднялся с места, я почти машинально отстранился, но ноги огрубели и не желали делать более ни одного шага. 669-й смотрел на меня из-под своих сдвинутых на нос чёрных очков, а 15-го, наконец-то, судя по всему, стала забавлять вся эта сцена.
– И ты знаешь, по какой именно причине мы тебя ещё здесь терпим, – всё тем же тоном
– Ты уже получил достаточно оповещений о том, что таких, как ты, здесь не держат, и, однако, несмотря на всё на то, ты ещё здесь.
Дрожь пробирала меня до костей, забираясь своей мерзкой лапой прямо мне под кожу и оставляя неприятные рубцы ужаса, которые с каждым надрывом болели всё больше и больше.
– В общем, – 669-й улыбнулся. Его улыбка стала последним рубцом, который порвал всё внутри меня, и ещё, казалось, мгновение, и я упаду замертво (если это возможно) прямо в этой же комнате с тусклым дребезжащим светом, – мы тут решили, что твоей последней задачей будет искусить Безгрешную. Справишься за месяц, – улыбка ещё шире, – получишь должность назад; нет, – он пожал плечами, продолжая улыбаться и давая мне мысленно закончить фразу самому.
– Кто? – практически без единого звука выдохнул я. Искусить Безгрешного – самоё плёвое на свете дело, какое только мне могли поручить. Мне захотелось улыбнуться так же, как 669-й, ведь всё складывалось так превосходно, как и помыслить вначале нельзя было.
– Та, что ты поймал. Сегодня, – разрывая слова, произнёс босс, и запах крови, который я уже чувствовал нынче, пьяняще заплясал на языке.
Глава 3.
1.
Странная вещь – память. Столь же непостижимая, сколь и невероятная, уносящая далеко, в самые пределы сознания. Особенно во время сна, когда все происходящие реальные события смешиваются с уже произошедшими и желаемыми, образуя из этой огромной смеси сны.
Я мало что помнила. Реальность смешивалась со сном, а сны – с реально происходящим. Голова то и дело шла кругом, как если бы я довольно долгое время провела в задымленном помещении, насыщаясь галлюцинациями. Несколько раз я просыпалась, а перед глазами были всё те же прутья, загораживающие собой светлую комнату впереди. Или же, наоборот, именно это и было сном, а реальностью было совершенно иное.
Тёплое зелёное лето раскинулось надо всем городом, объяв собой и сочные кроны деревьев, и чистое голубое небо, и яркие пестрящие жизнью пейзажи. Такого лета мы не видели уже давно – всё заполонила неясная погода, скорее похожая на осеннюю не только своими дождями и пасмурностью, но и настроением. Тот парк, где у нас проводились тренировки, давно уже не играл такой жизнью и радостью, покрывшись вечной и не сползающей пеленой тумана и хмурости. Но не в тот день.
Яркие живые лучи играли на наших лицах. Все смеялись и были счастливы после удачного и не такого уж сложного дня, и даже Сейлина ничего не предприняла, по своей привычке, такого, что могло испортить моё настроение.
Улыбки светились на наших лицах, вторя лучам солнца и настроению погоды в парке, чёрные метки-звёзды непривычно красовались на левых ладонях, напоминая нам о том, что теперь мы – истинные правители этих пяти частей мира, так внезапно лёгших на наши плечи. Остановившись, Чесс предложил на прощание сплотить все наши метки
– До скорого, – махнул рукой Чесс, и все мы в тот же момент распрощались, разбрелись по разным зелёным дорожкам – таким мягким от салатовой и немного влажной травы, когда ступаешь по ней босыми ногами. Остались только мы с Адамом. Он кинул последний взгляд на удаляющихся ребят и повернулся ко мне.
– Прогуляемся? – его лучистые голубые глаза были полны света, как и солнечные лучи в тот день. Я кивнула. Немного застенчиво, потупив взгляд, но всё равно зашагав рядом с ним.
Мы спустились к небольшому озеру, над которыми с радостным пением проносились свободные птицы, сели на берегу, ребячески размахивая над кромкой воды ногами, и мне вдруг вспомнилось, что в детстве мы сидели на берегу точно также, бросая в воду камни «кто дальше».
– Эвелин, – раздался его тихий голос над самым моим ухом, и едва я успела обернуться, как тут же была схвачена врасплох, когда он неожиданно притянул меня к себе и, легонько проведя рукой по лицу, убирая с него волосы, нежным поцелуем коснулся моих губ, так что внутри у меня всё всполошилось от чувств, переполнивших всё моё существо.
Он быстро отстранился с застывшим весёлым смехом на лице и упал в траву. Я упала рядом.
Я не помнила, сколько времени в тот день мы так лежали, нежась в лучах солнца и наслаждаясь теплом и уединением. Слабый ветер доносил до нас прохладу с озера, птицы непрестанно щебетали, а вокруг всё жило. Действительно жило.
Адам поднял руку, развернув её ладонью к себе, и я заметила на ней тёмную звёздочку, которая лишь немногим отличалась от моей. Я подняла свою, и он, не задумываясь, схватил её, сцепив обе левые руки вместе.
– Вместе, – тихо прошептал он, улыбаясь и не отводя взгляда от меток на наших ладонях.
– Всегда? – я бросила быстрый взгляд на него и улыбнулась, получив ответ.
– Всегда, – шепнул он.
2.
Боль в голове пронзила меня с новой силой, выводя из всех сновидений и галлюцинаций, или мне только показалось, что они были и преследовали меня неизвестно сколько времени. Я пыталась открыть глаза несколько раз, но переносилась лишь в свои мысли, а они всё сильнее и сильнее погружали меня в бездну всего со мной произошедшего. И внезапно – снова пульсирующий стук в голове.
И меня буквально выдернуло из воспоминаний, снова отбросив волной чего-то ещё более реального, но всё ещё почти неотличимого ото сна. Жмурясь и пытаясь привыкнуть к темноте, я на ощупь нашла стену прямо за собой, прислонилась к ней, тяжело дыша, словно после кошмара. Последние и совсем ещё недавние события всплыли в голове как ещё один хороший сон, которых я увидела уже, наверное, сотню за последние несколько часов. Адам, Эдди, нападение…
Сумрак напрягал и пугал, но я тут же выпрямилась и даже предприняла попытку подняться – правда, из этого всё равно ничего не вышло. Пускай люди и не видят в темноте, но, если они добиваются от меня страха, они его не получат. В моём воображении тут же всплыли люди в чёрных костюмах, которых я видела сравнительно недавно, ещё когда в светлой комнате напротив решётки горел свет. Воспоминания тут же складываются в ясную картинку, и мне удаётся вспомнить, что когда-то здесь действительно были прутья, но теперь даже ни одного тёмного силуэта, похожего на них, нельзя различить.