Безликая история
Шрифт:
Сашу мы с Денисом решили поделить. Он, как более опытный трахарь, дал мне фору, а в случае, если меня ждало фиаско, на поле выходит он и, по возможности, организует мероприятие на троих (ну или берет сам).
Собралось нас человек 13, Саша, как и заявлялось ранее, была на месте. Взяли много всего (у подростков в определенный момент возникает своеобразный «синдром вороны», когда тянет на всякие красивые (и дешевые) бутылки с цветными жидкостями), устроились на веранде. По неопытности большинство сразу же набросились на выпивку. В целом, ничего интересного; а у нас с Денисом была цель – вагина (а может быть, и рот) Саши. Денис принялся обучать моих одноклассников искусству пития, чтобы хоть как-то развеселить себя, а я занялся Сашей. И вскоре понял, что тут даже поцеловаться
Саша начала жаловаться остальным девочкам, что ее пытаются выебать, «особенно этот Денис» (понятия не имею, что значит «особенно»). Ее подруга, бойкая девочка по имени Вика, пошла с этим разбираться к Севе и Антону, что это вы, парни, какого-то «левого типа» привели. «А с кем это он?», «А его мы тоже толком не знаем…». Ничем это не кончилось, просто всем подпортило настроение. Денис уехал ночью, я остался с остальными. Разделить горькую половину вечера. И плохо пахнущее, грязное, туманное, голодное утро. Да и не мог я уехать, мне с ними еще учиться вместе.
Здесь я отчетливо увидел разницу между развязным миром Дениса и целомудренным миром моих школьных друзей-собутыльников.
А Дениса с тех пор они все невзлюбили.
Раздел 3
Но несмотря на весь мой бурный образ жизни, я продолжал оставаться спортсменом. Молодой организм работает совсем иначе, кажется, что он переваривает абсолютно все. Я даже себе завидую, ведь тело мое словно состояло из серебра, различных фильтров и мини-завода по производству тестостерона. По-другому свои спортивные достижения я объяснить не могу.
Занимался борьбой я недолго, на тот момент год, но успел трижды выиграть город, дважды выехать на краевые и один раз на них победить. Играючи (в приоритете у меня все же была интеллектуальная нагрузка) я дошел до 3-го взрослого разряда и подходил ко 2-му.
С ноября по конец декабря у меня был отпуск – ни одной попойки. Самыми напряженными были 3 летних месяца, потом все несколько пошло на спад, а к ноябрю утихло. У меня было время заняться собой, перезагрузиться. Столько я до этого еще не пил. Летом, стабильно – раз в две недели, и этот раз мог растянуться на несколько дней. Потом раз в две-три недели и по деньку. Секса тогда было немного, но за полгода мне удалось одолеть 7 вершин. Чувствовал я тогда себя невероятно крутым. Я подходил к зеркалу и не мог сдержать улыбку, понимание собственного счастья так и перло из меня. Я теперь не просто отстраненный гений, самый умный человек в школе, но еще и коммуникабельный, развязный, дерзкий парень. И фигура у меня заметно за год похорошела, наросло мясо, улучшился рельеф. Весил я тогда при росте 174—175 около 74 килограмм. А еще начала расти борода.
Меня отец по этому поводу долго подкалывал. До 16 у меня были лишь усы, бородка и редкие баки, а его нижнюю часть лица, с его слов, уже в 15 покрывала полноценная борода, которую его в советской школе строго заставляли брить. А я и не сомневался, у него и правда была густая, красивая борода, которую он еще как-то по-морячески ровнял и выглядел словно форменный капитан с картинки, не хватало белого кителя и трубки. А потом брал и, не жалея, сбривал эту шикарную растительность и открывал свой лопатоподобный подбородок и плоские губы.
Виделись мы с ним нечасто, в море он проводил по 8 месяцев в году (никак не хотел прекращать), а когда возвращался, то мог часть отпуска, если не половину, провести где-то на своих попойках и гулянках, такой у них с матерью был брачный уговор. Можно сказать, что я всю жизнь рос без него. Мне так даже больше нравилось. Он не был тираном, но, в отличие от матери, иногда любил заниматься моим воспитанием. А это меня нервировало, особенно после 14.
С матерью я тоже виделся «когда придется», хоть и жил с ней под одной крышей. У нее и ее подруги был цветочный магазин. Не сказать, что большой или популярный, но доход приносил стабильно. Не знаю точно сколько, но сильно меньше отцовского. Не думаю, что магазин
Раздел 4
Память просыпается. Боль потихоньку отступает. Ностальгия морфием действует на кровоточащие раны, на гнойные язвы, на изнывающие мышцы. Он действительно тогда был счастлив. Его мелкое высокомерие переросло в настоящее самообожание, самовосхищение. Преисполнение. Но сейчас он видит себя со стороны, он видит свою беспомощность. Он хочет залезть руками в прошлое, разгрести все нечистоты и прижать к наполненной горем груди слепого щенка, брошенного на открытую скоростную дорогу. Он мечтает направить его к свету, уберечь от порока, но время невидимым барьером стоит между ним теперешним и ним тогдашним.
Он презирает своих родителей. И он прав. Кровь от крови. Не могло быть иначе. Но это заставляет Тимофея чувствовать еще больше жалости к себе. И жалость перерастает в презрение.
Я снова нашел записку, сделанную все той же нечеловеческой рукой. И заболел. Дни я давно перестал считать, но мне казалось, что я брожу по ужасным лабиринтам, порожденным распухшим мозгом, неделями. Я видел тени.
Когда началась моя тусовочная жизнь, мне пришлось несколько скорректировать свои музыкальные вкусы. Как с людьми, так и с музыкой приходилось мириться, нельзя настроиться на нужный лад, если не отдаешь себя всего окружающему.
Обычно там играл всякий кал. Какая-то попса, хип-хоп, электроника. И все вперемешку. Тут как с алкоголем: либо ты преодолеешь препятствие в виде своего мозга и чувства вкуса, либо тебя стошнит. Меня тошнило несколько раз. И я правда не уверен, отчего именно, все же склоняюсь к музыке.
Но когда я снова возвращался к себе в свое уединение, я начинал терапию. Классика (Мусоргский, Чайковский, Бетховен, Вагнер… стыдно признаться – Шопен), французская опера (все, что попадалось), авторская музыка в экспериментальном стиле и рок. Разный рок. Мне нравилась неприкрытая мизантропия, льющаяся из динамиков. Это был Мэнсон. Его песни для моего эго были своего рода сексуальным тренажером. Иногда у меня мог встать (в переносном смысле). Вполне могло дело доходить до оргазма (а вот здесь за переносность значения я не ручаюсь).
Все имена и свои впечатления по каждому я перечислять не буду, но главная песня ждала меня впереди. И тоже из-за угла.
Раздел 5
Близился Новый год, а значит, и алкоголические будни. Столько дел, столько дел: забухать с классом, со своими пацанами, с Денисом, а впереди зимние каникулы и столько девочек, которые так нуждались в моем обаянии, а изголодаться я к этому времени уже успел.
Но мои планы резко свернули в совсем неожиданное русло. Леша подрался с алкашами и получил сотрясение и небольшое ножевое ранение. Провожал свою подругу поздно вечером, а жила она в не самом спокойном районе, и по дороге домой налетел на какого-то синяка. Леша не был агрессивным парнем, но, я допускаю, мог и сам захотеть того побить. Ну как побить – об асфальт разок уронить, не более. Я в нем уверен – он хороший человек. Тем не менее драка как-то завязалась, и к его оппоненту пришла подмога. Думаю, это была западня. Леше дали по голове палкой, но он остался на ногах и продолжил обороняться. Когда нападавшие смекнули, что связались с подготовленным прохожим (боролись мы с ним на одном уровне), один из них выхватил что-то острое (в темноте было не видно) и прошелся по спине. Благо Леша носил тогда плотную, зимнюю кожаную куртку, а от звуков с улицы проснулись жильцы ближайших домов. Поэтому обошлось все одним, неопасным ударом. Те скрылись, Лешу увезли на скорой. Повезло, что лезвие прошло неглубоко, вскользь и не зацепило ни позвоночник, ни почку. Кстати, тех мужиков потом нашли, и Лешин отец (влиятельный в нашем городе человек), воспользовавшись своими связями, сделал так, что тех изуродовали в камере (одного даже развели и опустили).