Безликий свидетель
Шрифт:
– Преступник привязывает своих жертв к деревьям. После этого они еще живут какое-то время. Это можно понять по фотографиям. На стволах в месте связывания кора была протерта до дыр, а это значит, что наши жертвы пытались освободиться, но у них так и не вышло. И еще он зачем-то оставляет на месте конфеты.
– Да, это я уже знаю. У вас есть какие-то версии? От чего вы отталкиваетесь?
– Версий много, мы надеемся, что эксперты смогут выделить ДНК с веревок. Пока это единственная зацепка. А вы? Вы думаете, что сможете понять его мотивы? – спросил Глеб не без скептицизма.
– Я не могу этого обещать, но я попробую.
– Хорошо, я сейчас принесу, – сказал Глеб и вышел за дверь.
Слишком серьезный, слишком скупой на эмоции. По нему было видно, что делить с кем-то расследование он не хотел и сейчас находится в стадии отрицания. Что ж. Скоро гнев?
Глава 11
– Переломов нет, с этим ему повезло. Рана на голове несерьезная, даже шить не пришлось, но у него пограничная стадия черепно-мозговой, между второй и третьей, а ваш подопечный отказывается от госпитализации.
– Что?
– Последствия отказа ему объяснили, но он категорически против нахождения в больнице.
– Почему он отказывается?
– Такое бывает при амнезии, пациенты могут считать, что им мешают продолжать вести свою повседневную жизнь. Такое бывает, и это вариант нормы. Но я вас успокою: мы все равно его госпитализируем. Принудительно.
– Это не навредит ему?
– Это ему поможет. Сейчас нужен постельный режим и прием препаратов. Если найдете родственников, то они смогут его забрать. Лечение можно проходить амбулаторно, главное, чтобы кто-то за ним следил и ухаживал.
Мужчину завезли в палату после всех обследований, и выглядел сейчас он уже бодрее.
– Зачем вы меня сюда привезли? – он выжидающе посмотрел на Лизу. – Я же сказал, что нормально себя чувствую.
– Ему поставили сильное обезболивающее, и оно уже начинает действовать, – прокомментировал врач, не обращая внимания на мужчину.
– Я не хочу тут оставаться, – снова возмутился он.
– Извините. Вы не могли бы нас… – Лиза не договорила, а лишь посмотрела на доктора, пытаясь найти понимание.
– Я вас оставлю ненадолго, – понял он и удалился из смотровой.
– Послушайте, – обратилась Лиза к пациенту, – у вас серьезная травма, вы должны остаться здесь, вам помогут.
– Нет, это вы послушайте, я еще раз говорю: со мной все в порядке! Мне нужно домой.
– Если бы я знала, где вы живете, я бы отвезла вас туда, клянусь! – Она несколько повысила голос. – Но вы не помните даже своего имени.
Мужчина растерялся и опустил глаза. Будто кто-то разбудил его: «Эй, просыпайся! Это всего лишь сон!» Но в том сне ты говорил с тем, с кем в жизни это было невозможно. Он будто все время забывал о том, что не помнит, кто он такой. А сейчас вновь неизбежность с грохотом свалилась на него. Стало не по себе. Он как-то по-новому посмотрел на все, что его окружает. Это кресло-каталка, в котором он сидел, эта идеально чистая плитка на стенах, этот запах антисептика везде.
– Я не останусь здесь. – Он поднялся так резко, что кресло откатилось в сторону.
– Вам не стоит… – она не договорила.
– Спасибо, что помогли мне, но я не останусь здесь, – повторил он.
Лиза
На стене висело зеркало. Мужчина несмело пошел в его сторону, Лиза не стала препятствовать. Он остановился напротив зеркала, развернулся к нему, а потом медленно дотронулся до своего лица, провел пальцами по небритым щекам и, не отрываясь, стал рассматривать свое отражение. Острый взгляд темных глаз, почти черных, как мазут, разлитый на воде, что блестит на солнце, густые брови, заостренные скулы, квадратный подбородок. Ей казалось, что он узнавал. Но на самом деле она даже представить себе не могла, насколько он от этого был далек.
Он помнил эти черты, но не помнил в них себя. Мысли завертелись в беспорядочном движении. В таком хаосе он не мог найти им места, не мог соединить их, не мог построить цепочку. Нет, здесь оставаться нельзя. Нельзя!
– Вы узнаете себя? – аккуратно поинтересовалась Лиза.
– Да, – солгал он, – узнаю.
В кабинет вернулся доктор.
– Сейчас все оформят, справку получите на стойке у регистратора, – обратился он к Лизе. – А вы на некоторое время останетесь здесь.
Лиза видела его взгляд, она понимала, что здесь он не останется, даже если они запрут его в палате, даже если они вколют ему успокоительное со снотворным. Он уйдет отсюда, исчезнет. И потом ей будет его уже не найти. И пропало все расследование!
– Он поедет со мной.
Доктор вздернул брови.
– У него есть брат. Он кое-что вспомнил. – Лиза посмотрела на мужчину, на что тот согласно кивнул. – Мы его допросим, выясним обстоятельства и передадим семье. Если возникнут сложности, то снова обратимся к вам за помощью. Напишите, пожалуйста, рекомендации, что и когда ему нужно принимать.
Доктор, не сказав больше ни слова, мысленно покрутил у виска, но отговаривать никого не стал: больничных коек и так не хватало.
Новый безымянный знакомый, казалось, был ей благодарен.
– Как вы себя чувствуете?
– Лучше. Голова почти не болит, – ответил он, но страх неизвестности нависал над ним низкими серыми тучами, которые никак не прольются дождем.
Он сел на пассажирское сиденье рядом с Лизой. А она не спешила заводить мотор. Куда ехать? Везти его в отель? Это невозможно. У него не просто нет документов, у него и имени сейчас нет. Так что в соседний номер его не заселят.
Пора признаться себе, Лиза, что тебе нужна помощь. Но чья? Звонить Глебу? Вот еще! Пусть он и дальше купается в своем самодовольстве. Ян? Никогда. Она не позвонит ему, даже если ее будут убивать. Крис. Да. Наконец она признает, что все действительно серьезнее, чем она думает.
Лиза набрала номер Кристины. До нее всегда сложно было дозвониться, как, в общем-то, и сейчас, но на последнем гудке, когда Лиза уже практически отчаялась, Крис взяла трубку.
– Алло. Я вас слушаю, – полуофициальным тоном произнесла Крис. Наверняка она думает, что с незнакомого номера могут позвонить, только чтобы записаться на тренировку или какие-нибудь мошенники. Она, кстати, тоже их призывает бегать, вместо того чтобы тратить время на обман.
– Привет. Это Лиза.
– Лиза? Что это за номер?