Безликий свидетель
Шрифт:
Больница скорой медицинской помощи.
Лиза припарковалась рядом со входом и снова посмотрела в зеркало заднего вида. Дойдет ли он? Оценив его силы, она решила пойти одна.
– Будьте здесь, я скоро.
Он только прикрыл глаза.
Лиза ускорила шаг, вошла в приемный покой больницы. Воздух здесь был пропитан запахом дезинфицирующих средств, а скамейки заняты людьми, ожидающими своей очереди. Некоторые сидели спокойно, другие нервно меняли свое положение, поглядывали на время, ускользающее в ожидании.
–
– Ждите. Он всем нужен.
– Я следователь. – Она раскрыла удостоверение. – Следственный комитет, – добавила Лиза. – У меня в машине человек в тяжелом состоянии.
– Что с ним?
– Рассечение, не помнит ничего о себе, может, что-то еще, я не знаю.
– Позови доктора, – почти шепотом обратилась женщина за стойкой к молодому парню, чтобы не вызвать общего беспокойства в очереди. – И каталку к машине. Где вы стоите?
– Здесь, сразу у входа.
Спустя несколько минут вышел врач. Высокий седоволосый мужчина с серьезным выражением лица, но уставшим видом. Люди на лавках засуетились, кто-то даже привстал, но подойти вне очереди не решался.
– Что случилось? – спросил доктор. – Где пациент?
– В машине. Травма головы, похоже рассечение. Имени своего не помнит.
– В полицию уже сообщили? – спросил доктор у регистратора.
– Сообщать никуда уже не надо, – вмешалась Лиза.
Девушка-регистратор замешкалась, похоже, что ждала решения доктора.
– Следователь Следственного комитета Лиза Майер. – Она еще раз показала документ в присутствии доктора.
– Пациента в смотровую, – распорядился он и уже развернулся, чтобы уйти.
– Я могу пройти с ним?
Доктор кивнул и быстро удалился.
Лизу сверлили десятки недовольных глаз ожидающих на лавках людей. Еще один вне очереди. Здесь всем плевать было друг на друга, каждый думал о себе, каждый жалел лишь себя, проклиная медицину, но в то же время жаждал получить положенную государством помощь.
Молодого мужчину с перевязанной головой завезли в смотровую. Лиза последовала за ним. Она остановилась у двери, чтобы не мешать осмотру, и молча наблюдала за процессом.
– Как себя чувствуешь? – обратился доктор к пациенту.
– Нормально, переживу, – пробормотал тот.
– Оптимизм – это хорошо. Сможешь назвать свое имя?
Он закрыл глаза и замотал головой.
– Что случилось с тобой, помнишь?
– Нет, – сухо ответил он.
Доктор тщательно осмотрел его, дал указания персоналу, снял перчатки и помыл руки.
– Ему сейчас сделают рентген, МРТ, возьмут кровь и перевяжут заново голову. Шить не надо. Ну и госпитализация. Налицо признаки черепно-мозговой, но какой степени, еще нужно определить.
– Он сможет что-нибудь вспомнить?
– Это как в тонкую вену закрытыми глазами. Мозг – сложный орган. Он может вспомнить все и через минуту, а может не вспомнить никогда. С большей вероятностью это ретроградная амнезия. Сейчас нужен покой, покой и еще раз покой.
–
– И я вас понимаю. Вам лучше проконсультироваться с неврологами и психиатрами. Уверен, что они смогут чем-то помочь.
Глава 10
Александра Герц осматривала кабинет Сергея Когана. Мебель здесь дорогая и модная, была когда-то, лет двадцать назад. Темные шкафы под потолок, пропахнувшие старой пылью, которая давно поселилась в микротрещинах сухого дерева, большой полуовальный стол для переговоров, деревянные стулья с мягкой обивкой и несколько портретов главных лиц страны на стенах. Здесь ощущался запах застарелого табачного дыма, выпускаемого некогда хозяевами этого кабинета, сменившимися к сегодняшнему дню не один раз. Это место не подходило Когану – он слишком хорошо следил за собой, чтобы чахнуть в старых кабинетах. Как изысканный редкий цветок в потрескавшемся горшке.
– Почему я?
Александра заняла место Глеба. Она заметила, как взгляд Когана оценивающе проскользил по ее лицу, потом спустился чуть ниже, к шее, и вернулся обратно. Он рассматривал ее, насколько могло позволить его воспитание и, конечно, положение. Он будто змей, который рассчитывает пропорции своей жертвы и оценивает, сможет ее проглотить или нет.
Коган помолчал несколько секунд, а затем натянуто улыбнулся, будто пытался напомнить себе, что иногда улыбаться – это необходимая часть представления.
– Хороший вопрос. Но я думаю, что вы сами знаете ответ. Скромность вам не к лицу, Александра.
– Никогда этим не страдала.
Коган, будто выходя на сцену своего маленького театра, высыпал на стол целую гору скрепок из диспенсера. Хочет произвести впечатление?
– Медицинский университет с отличием по специальности «Психиатрия», – произнес он, выкладывая одну скрепку. – Стажировка в Японии. – Вторая скрепка легла рядом. – Магистратура по психологии. – Третья скрепка. – Управление собственной клиникой для ВИП-клиентов. – Четвертая. – Институт психоанализа. – Пятая. – И тысячи рекомендательных отзывов, – добавил он, придвинув горсть оставшихся скрепок к линии выложенных.
– Скрепками, значит, меряете? – усмехнулась Саша. – Но вы упустили кое-что. – Она поставила диспенсер от скрепок рядом.
– Вашу судимость? – поднял он на нее глаза с видимым интересом. – Погашенную судимость.
– Вы хорошо осведомлены, – сказала она, поджав губы с явным сарказмом. – И что же, вас это не смущает?
– Меня это привлекает, – произнес Коган. – Я намеренно остановил свой выбор на вас. Мне нужен тот, кто сам был по ту сторону. – Он улыбнулся глазами, распушив хвост морщин возле уголков глаз. – Не только это, но и ваше хладнокровие.