Безликий. Боевая Машина Бога

Расторгуев Андрей

Принцесса приблизилась к ложу, грациозно села, а потом и легла на спину. Темные волосы рассыпались по белой простыне. Накидка, и без того прозрачная, застегнута лишь на горле. Она расходится спереди, полностью обнажая тело. Ничем не прикрытые упругие груди часто вздрагивают в такт ударам сердца. Плоский животик судорожно приподнимается небольшим холмиком и опадает. Тонкие руки вытянуты вдоль туловища, пальцы собраны в кулачки, длинные ноги согнуты в коленях и целомудренно сжаты.

Не в силах отвести взгляд от этого зрелища, Данила с трудом сглотнул, протолкнув застрявший

в горле ком. Дыхание сперло…

– Успокойся, дитя мое, – монотонно гудит кардинал, подходя к принцессе и поднимая маску с ее бледного лица. – Постарайся расслабиться. Обещаю, ты ничего не почувствуешь. Все будет хорошо. Твое тело согревает солнце, омывает теплая речка, ласкают нежные руки…

Он долго бормотал, неся какую-то чушь, и водил руками над распростертой девушкой. Крючков заметил, что с пальцев священника на принцессу тонкими струйками потек свет. Он змеился, вплетаясь в тело, и тут же гас, окутывая Таяну непонятной магией.

Напряжение понемногу покидало невесту. Кулачки разжались, дыхание замедлилось, груди перестали суматошно трястись, а ноги, безвольно разомкнув колени, выпрямились и упали на ложе. Только в глазах живым огнем плескался испуг, но и готовность принять то, что непременно должно произойти.

– Теперь, когда ты не можешь двигаться и говорить, послушай, что я тебе скажу. – Тон кардинала резко изменился. Куда девались те сладко-приторные рулады, которые он только что пел?

Голос предателя сочился ядом. В нем угадывалась и насмешка с издевкой победителя, и угроза с жестким ультиматумом, и еще что-то зловещее, не поддающееся четкому определению, но оттого не менее омерзительное. Злодей показал свое истинное лицо, хоть оно по-прежнему оставалось под ритуальной маской.

– Я сейчас могу просто завершить обряд, лишив тебя девственности этим вот фаллосом. – В его руке появился предмет из прозрачного стекла, по форме сильно напоминающий реторту. – Окропить твоей кровью этого истукана (кивок в сторону Безликого), потом выйти на площадь и провозгласить вас мужем и женой. Там сейчас целая толпа тех, кто противится этой свадьбе. Они попросту растерзают короля, отдавшего свою дочь на поругание мертвому богу. Поверь, так и будет. Это уже решенный вопрос. Твой отец обречен. Если после его смерти ты согласишься править страной от имени Безликого, но под моим, естественно, руководством, то я, так и быть, сохраню тебе жизнь.

Он помолчал, давая принцессе осмыслить услышанное, спокойно глядя ей в глаза, широко распахнутые от ужаса. После короткой паузы поднял другую руку, показывая зажатый в ней кинжал с широким лезвием, холодно процедив:

– А могу и разрезать тебя от паха до горла. Вынести труп из храма и сказать, что бог отверг невесту, сделав своей жертвой. Все равно гнев толпы падет на твоего отца. Ему не жить в любом случае. Он уже покойник. Стал им, как только согласился с моим предложением выдать тебя за Безликого. Глупец. Торчит на площади в окружении собственных убийц и даже не догадывается, что его отделяет от смерти один маленький шажок… Что до твоей жизни, Таяна, она полностью в твоих руках. Итак, сейчас ты сможешь говорить.

Не пытайся кричать, все равно не получится. Ответь мне только: «да» или «нет». Большего я от тебя не требую.

Сволочь! Не требует он, комбинатор хренов. Да как можно на такую красоту нож поднимать!..

С замиранием сердца Данила наблюдал, как заговорщик водит кинжалом перед лицом беззащитной принцессы и наклоняется к ней, чтобы разобрать тихий девичий голос.

– З-зач-чем я тебе? – чуть слышно прошелестело в динамиках.

– Проще укрепить старую веру, чем все рушить и строить нечто новое, – прозвучал довольно циничный ответ.

Как говорится, ничего личного. Сплошной прагматизм. Вдвойне сволочь!

– Рад-нук… – Голос Таяны был совсем слаб.

Кардиналу пришлось наклониться еще ниже. И тут глаза принцессы, в которых до этого плескались только боль и обида, зажглись такой ненавистью, что заставили заговорщика отшатнуться. Но перед этим в его маску полетел презрительный плевок. Непонятно как, но пленница собралась с силами и смогла плюнуть обидчику в «лицо».

– Поганый кочан! – уже вполне громко бросила ему Таяна.

На что-то большее рассчитывать ей не приходилось. Нет, но какая молодчина! Знает ведь, что погибнет, а марку держит. Вот где настоящее благородство.

Глумливо хмыкнув, кардинал демонстративно стряхнул с ладони стеклянный фаллос. Тот упал и разбился со звоном, брызнув мелкими осколками по полу. Предатель подобрал свисающий с ложа край накидки невесты и принялся вытирать им свою личину. Тер со всей тщательностью, словно не маску чистил, а совесть. Напрасный труд. Плевок в душу никакими чистящими средствами не выведешь.

Решив, наконец, что справился, кардинал, названный Раднуком, брезгливым жестом откинул подол.

– Ты выбрала свою судьбу, Таяна. Я сделаю так, что ты будешь чувствовать боль и хорошенько помучаешься, прежде чем умереть.

В свете канделябров блеснуло лезвие кинжала.

Ну все, хватит! Достал поганый святоша!

Данила уже активировал сенсоры преобразователя движений. Ноги и руки давно в зажимах, осталось только ими шевельнуть.

Опоры БМД очень долго простояли на одном месте, незаметно, по микрону врастая в постамент. К тому же алтарь много раз штукатурили, красили, заделывали трещины, с трепетным благоговением обводя массивные ступни бога. Кто же знал, что Безликому вдруг вздумается сойти с пьедестала!

Раздался звук лопнувшего камня, полетела бетонная крошка. Только это и спасло кардинала. Успев среагировать, он резво откатился от алтаря, когда на пол в то место, где только что стоял предатель, с грохотом опустилась опора БМД.

Нужно было сразу его прикончить, пока не пришел в себя. Сбить с ног, раздавить вторым шагом, как таракана, и дело с концом. Так нет же, Крючкову понадобилось успокоить обездвиженную принцессу. Джентльмен выискался.

Ну, как тут не замереть, глядя в эти огромные сиреневые глаза? Сердце больно сжалось, когда в зрачках, занявших почти весь экран, Данила увидел отчаянный страх. Не сдержался, врубил громкую связь, сказав как можно ласковее: