Безликий
Шрифт:
— Я не голоден, — Драко нахмурил брови, оторвав взгляд от безразличного лица отца. По правде говоря, дом, в котором он сейчас сидел, давно перестал иметь таковое название.
Ему всегда казалось, что дом – это место, куда хочется возвращаться. Там, где тебя ждут, любят. Где есть тепло и уют. Драко с горечью окинул взглядом большую мрачную комнату, где веяло холодом.
Тепло? Уют? Его создать могла только мама, но этого было слишком мало, чтобы хотеть вернуться в это место.
— Что ж, — Люциус испустил смешок, продолжая смотреть на собственного
Драко, безусловно, любил его. И Люциус, безусловно, любил его. Но эта самая любовь не была связана ни с нежными чувствами, ни с лаской, ни с простой заботой, которая должна была быть между ребенком и отцом.
В детстве Драко стремился получить все это от человека, которым восхищался, уважал. Не получил. Да и стремиться перестал, когда вырос.
Он всегда знал, что Люциус – хороший отец, но в первую очередь он рассматривал его, как наследника, как аристократа, а не собственного сына. Обучал его правилам поведения, рассказывал про морали, объяснял, что такое «слои общества». А Драко всего-навсего хотелось услышать, как ухаживать за девочкой или как подраться с каким-нибудь мальчиком. Потому что он был всего лишь ребенком.
— Погибают авроры по неизвестным причинам, — ответил он, наблюдая за тем, как огонь трескается в камине. И даже он был каким-то холодным, отталкивающим.
— Кому дали это дело? — Люциус выгнул бровь, выпивая из кубка немного напитка.
— Анатолию.
— Почему не тебе? — равнодушно поинтересовался отец.
— Я ищу убийцу. Ты забыл?
— Просто уточнил.
И они замолчали. А знаете, что хотелось сейчас Драко? Чтобы отец обнял его, они посмеялись и да, мать вашу, обсудили то, как он живет с Грейнджер. Просто банально обсудили, как он живет с Грейнджер.
И это все, чего он хотел. Этого, а не сидеть в собственном доме с отцом, как на приеме у королевы. И то, там бы его встретили теплее.
— Пожалуй, я пойду, — он приподнялся со стула, отодвинув тот в сторону. Отец кивнул, придвинув ему небольшую светлую коробку.
— Что это? – Драко покрутил коробку в руках, посмотрев на Люциуса.
— Нарцисса передала.
***
Он отворил дверь, попутно снимая с себя пальто. Зажег свет, быстрым взглядом окинув дом: внутри не было никого, хотя уже стоял поздний вечер. Драко раньше не замечал за Гермионой поздних прогулок.
Потрепав Фиби за ухом, он уселся на диван, решив посмотреть, что было в коробке. Она была бережно упакована в красивую бумагу – сразу видно, что делала мама. Собака, виляя хвостом, внимательно наблюдала за тем, как хозяин выуживает оттуда небольшого размера кораблик. На нем корявыми буквами было написано «Маме от Драко».
Он усмехнулся, покрутив подарок в руках. Парень сделал его примерно в пять лет, подарив матери на День рождения. Самостоятельно построив кораблик, который хоть и был кривым, делался с любовью, подписал его.
— Да, Фиби, были времена, когда я делал что-то
А были времена, когда он был призрачно счастлив. Даже смешно.
Мама любила делать такое — возвращать ему что-то, что Драко подарил родителям или просто сделал в детстве. То ли она хотела таким образом показать, что он еще до сих пор ребенок для нее, то ли думала, что освежит ему память маленькими напоминаниями.
Как бы ему сейчас хотелось иметь то самое счастье, которое он не берег. Кто мог знать, через что потом придется пройти Драко?
***
Она судорожно выдохнула, не отрывая глаз от лица убийцы. Он скрывался в комнате с мерцающим светом, смотря на нее. И ей казалось, что она сгорает на этом самом месте, превращаясь в пепел. Ей хотелось закричать о помощи, но она не смогла бы даже вздохнуть глотка свежего воздуха.
Она не могла дышать. Не могла двигаться. Страх, который был далек от нее пятью минутами ранее, вдруг со всей силой врезался в грудь девушки. Настолько стремительно и больно, что Гермиона даже почувствовала это – и показалось, что умрет от страха.
Это нельзя было описать – какие глаза имел Безликий. Никогда прежде она не видела таких глаз. Страшных, убивающих тебя на месте. Проникновенных, именно таких, что сжигали тебя в пепел.
На минуту ей показалось, что мир обрушился. Она видела только его и эти ужасные темные глаза, что глядели только на нее.
Думай, Гермиона. Думай! Сейчас же!
Но она не могла даже пошевелиться, смотря только на бездонные, сумасшедшие глаза.
Как бы она хотела иметь железное самообладание и думать, как спастись. Но она только сильнее вцепилась ногтями в древко, словно это что-то означало сейчас.
Теперь она знала точно – он псих. Сумасшедший. Настоящий убийца, которому плевать на все и всех. Единственное, чего он хотел – это смерти. Она читала это в его глазах, которые еще ни разу не моргнули за эти полчаса. Или ей только казалось. Потому что, на самом деле, прошла всего одна минута с того момента, как он увидел ее. Всего одна гребанная минута, а ей уже несколько раз показалось, что она умерла.
Ей сдавливало горло. Давило на виски. Сжимало голову. И она задыхалась.
Вставай, Грейнджер! Немедленно!
Но она всего лишь вцепилась в палочку, прекрасно зная, что это уже не поможет. Но ей было настолько страшно, что хотелось зарыдать прямо сейчас, отдавшись Безликому, чтобы не мучаться в его пытках.
А потом он рассмеялся. Громко, пронизывающе. И девушка видела его улыбку на безжизненном лице. А еще его глаза вдруг превратились в дыры.
И ей на минуту показалось, что он убьет ее прямо сейчас. Отдаленная мысль о том, что нужно спасаться пролетела вместе с судорожным:
— Стефан! — выкрикнула девушка громче, чем рассмеялся Безликий. Схватив парня за руку, она бросилась назад, надеясь добежать до поворота. Был он где-то в пяти метрах от чертового дома.