Безлюди. Одноглазый дом
Шрифт:
– А? – Очевидно, Дарт не ожидал встретить ее здесь, потому и растерялся.
– Ты сегодня выглядишь бледным и обеспокоенным… даже ни разу на меня не взглянул, – продолжала девушка.
– Мой друг погиб, – хрипло отозвался он в оправдание.
– Да-да, очень печально, но я не о том. – Ее голос зазвучал тише, как бывает, когда собеседник оказывается так близко, что переходит на полушепот. – Мы давно не виделись, Дарти.
Офелия едва не фыркнула от отвращения, но вовремя вспомнила, что ей нельзя издавать ни звука. Спиной она чувствовала холод ванны, а к животу прижимала платья,
– Лиза, нас ждут.
– Понимаю. Служба… и все такое, – томно вздохнула она. – Но я могу остаться после Совета.
– Не сегодня.
– Да ну. – Лиза удивилась отказу и обиженно добавила: – На тебя не похоже.
Несмотря на милый тембр, слушать ее было невыносимо, как и весь разговор, явно не предназначенный для посторонних ушей. Офелии хотелось стать жидкостью и просочиться в смыв ванны, где она пряталась.
– Один из наших умер, а ты ведешь себя так, будто мы собрались здесь поразвлечься! – не сдержался Дарт.
– Ты безнадежный псих и нытик! – швырнула она в ответ. Следом сердито застучали каблуки, хлопнула дверь.
Выждав с минуту, ушел и Дарт.
Офелия осталась в полной тишине, потрясенная невольно подслушанным разговором. Лежа в своем укрытии, она глядела на щербатый потолок, пытаясь перебороть неприятное, липкое чувство. Думала о девушке, отвергнутой Дартом, и о том, как глупо звучит его прозвище. В какой-то момент Офелия спохватилась, что слишком долго возится здесь.
На сей раз ей удалось не наделать шума. Тенью она проскользнула обратно в спальню, где сестра встретила ее с вопросами:
– С тобой все в порядке? Тебя точно никто не видел?
На ее лице остался вдавленный след, какой бывает от подушки после долгого сна. Флори слишком долго просидела в ожидании, выглядывая в замочную скважину. Офелия заверила, что осталась незамеченной, и тут сестра протянула обрывок бумажки с неаккуратно нацарапанным предупреждением: «Тихо! Вас учуяли!» Записку оставил Дарт, когда услышал шум и вышел проверить, что случилось. Он сунул бумажку под дверь спальни, а затем скрылся в ванной комнате, где его застала «дама в черном», – в замочную скважину Флори видела лишь часть ее наряда. На вопрос, о чем они там говорили, Офелия ответила коротко и размыто, как только смогла сообразить на ходу: «Они спорили». Она хотела добавить что-то еще, но в самый подходящий момент под дверью появилась еще одна записка: «Вы свободны». Это значило, что совет закончился.
Глава 4
Танцующие дома
Лавандовое мыло пенилось, стоило легонько потереть ладонями. Интересно, откуда оно взялось в доме Дарта и в какое время он предпочитает пахнуть как саше из девичьего шкафа? Флори нежилась в пенной воде, позволяя себе думать о разных мелочах и сущих глупостях – главное, о чем-нибудь хорошем. Навязчивые мысли возвращались к утреннему знакомству с господином Эверрайном: его уверенной манере держаться, невозмутимому спокойствию и вежливости, деловому портфелю, коллекции ключей и безупречно скроенному костюму, пропитанному запахом сандала…
Она так увлеклась, что вода успела остыть, а мыльная пена – расплыться по поверхности рваными клочками, похожими на комья мокрой ваты.
Прихватив с собой вещи, Флори вышла из комнаты и тотчас налетела на Дарта. Она издала что-то вроде испуганного вздоха и отскочила в сторону. Хорошо, что чашка в его руках оказалась пустой, иначе бы все пролилось на нее.
– Думал, все уже спят, – рассеянно пробормотал Дарт.
Флори пожала плечами. Когда она отправилась в ванную, младшая сестра играла на кухне с Бо, а теперь, наверно, уже видела десятый сон. Ее молчание прервалось неожиданным приглашением выпить кофе.
– На ночь? – удивилась она.
Дарт заглянул в чашку с кофейной гущей на дне и почесал затылок.
– Кажется, ты выпил целую чашку бессонницы.
На лице Дарта мелькнула тень улыбки: уголки губ дернулись вверх и тут же опустились, передумав.
– Надо бы записать. – Он похлопал карманы пижамы, где прятал бумагу, и попутно предложил: – Так не выпить ли чашку бессонницы в библиотеке?
Флори встрепенулась. В их настоящем доме – а его она считала идеалом – места для библиотеки не хватало. В нем помещалось только три небольшие спальни наверху, кухня, крохотная гостиная и бытовые. Не было даже рабочего кабинета, и письменный стол отца пришлось поставить прямо в коридоре, у окна. Домашняя библиотека с детства казалась чем-то волшебным и несбыточным, поэтому отказаться от предложения она не смогла.
Флори задержалась, чтобы оставить вещи в спальне, а после спустилась на кухню, где Дарт уже разливал бессонницу по чашкам. Бросив взгляд на его пижаму, мятую, с надорванной штаниной, она спохватилась, что сама разгуливает по дому в одной сорочке, и обняла себя руками.
Дарт на нее даже не смотрел, но робкий жест заметил.
– Замерзла? В корзине есть плед.
Он махнул рукой в сторону двери, ведущей на веранду. У выхода стояла большая корзина с парой шерстяных пледов. Флори замерла у стеклянных дверей: сквозь них слабо проглядывались изгибы плетеных кресел, но ее собственное отражение все равно было ярче. Она спешно поправила волосы, чтобы прикрыть уши – несуразные, причудливо торчащие, будто приделанные кукольником к ее фарфоровой голове.
– Если хочешь, можешь выпить после кофе сонной одури, – предложил Дарт. – Храню ее на случай бессонницы.
Она отказалась, поскольку не имела привычки пить лекарства по таким пустячным поводам. Дарт небрежно оставил пузырек на верхней полке, и тот затерялся где-то среди банок с крупами.
Подхватив две чашки, он кивком поманил Флори за собой. Вместе они поднялись по лестнице, прошли половину коридора и остановились. Дарт небрежно толкнул дверь ногой и, пятясь, вошел в комнату. Свет здесь был какой-то особый, оранжевый, похожий на тот, что появляется на закате. Книжные шкафы до потолка располагались по всему периметру комнаты, и казалось, что они и есть стены. Пахло старой бумагой, пылью, воском для полировки мебели, а теперь еще и кофе.