Безмолвный свидетель
Шрифт:
– Послушайте, Чалмерс. Если вы хотите организовать охрану своего свидетеля и вам не нравится, как мы это делаем, переведите его на территорию соседнего участка. Но только не надо… – Он осекся, понимая всю бесполезность дискуссии.
– Прошу вас, лейтенант. Не надо так волноваться! – В светлых глазах, глядевших в упор на Клэнси, появилась тень удовлетворения: помощник прокурора порадовался реакции посетителя. – Мне только хотелось объяснить, насколько нам важно обеспечить безопасность этого человека. Мы предложили ему поселиться под нашим надзором в отеле в центре города – в одном из лучших отелей, – но наш свидетель
Клэнси открыл было рот, чтобы возразить, но сразу прикусил язык. Он положил шляпу на угол стола, полез в карман, вытащил записную книжку, из другого кармана достал ручку и приготовился записывать.
– Ладно, – произнес он спокойным усталым голосом. – Как его зовут и где он прячется?
Импозантный хозяин кабинета откинулся на спинку удобного кресла. На его тонких губах появилась улыбка – смесь антипатии и торжества.
– Его фамилия Росси, – мягко сказал Чалмерс. – Джонни Росси.
Клэнси вздернул голову.
– Джонни Росси? С западного побережья? Так он у нас здесь, в Нью-Йорке?
– Да, лейтенант.
– И он собирается давать показания комиссии по уголовным делам штата Нью-Йорк?
– Совершенно верно. В будущий вторник.
Клэнси нахмурился. Он стал машинально вертеть ручку в пальцах.
– Но почему?
Бледно-голубые глаза метнули на него взгляд.
– Почему – что?
– Почему он решил давать показания? И даже если так, то почему нью-йоркской комиссии? Почему не калифорнийской полиции? Или соответствующим представителям федеральных властей?
В первый раз за время их разговора по самодовольному лицу пробежала легкая тень.
– Сказать по правде, я и сам не знаю. – Тихий голос изобразил сомнение, но тут же снова окреп. – В любом случае мы все узнаем, когда он предстанет перед комиссией. А что касается того, почему он выбрал Нью-Йорк, то какая в самом деле разница? Его показания будут иметь силу вне зависимости от того, где он их даст. – Чалмерс пожал плечами и продолжил – Может быть, здесь в Нью-Йорке он ощущает себя в большей безопасности. Или, может быть, он понимает, что я позабочусь о том, чтобы с ним обошлись непредвзято.
Клэнси хмыкнул. Взгляд бледно-голубых глаз снова потяжелел.
– У вас есть какие-нибудь комментарии?
– Да, – ответил Клэнси спокойно. – Мерзкая это затея.
– Прошу прощения?
– Я сказал: мерзко это все. Щеголеватый чиновник резко выпрямился.
– Вот что я вам скажу, лейтенант. Вас вызвали сюда не за тем, чтобы выслушивать ваши замечания. Вас вызвали сюда…
– Вы ведь спросили, есть ли у меня комментарии, – прервал его Клэнси. – Вот еще одно соображение. Этот Джонни Росси виновен во всех мыслимых преступлениях, которые зафиксированы в уголовном кодексе. Вместе со своим братцем Питом он держит в руках все западное побережье. Ни один рэкет не делается там без их ведома – платная охрана, игорные заведения, проституция – все! Но никто не может схватить их за руку. И вот когда в этом маленьком мире лопнула какая-то пружинка, нам надо охранять Джонни Росси. Это же смешно!
– Возможно,
– И еще последний комментарий, – продолжал Клэнси. – До сих пор никому еще не удавалось засадить его за решетку или, скажем, в газовую камеру, [1] где ему самое место. Но если он собирается давать показания, я что-то никак не пойму, как ему удастся себя обелить. Если, конечно, в своих показаниях он не собирается сказать ничего существенного. Или если тут не кроется какая-то грязная сделка…
1
В Калифорнии приговоренных к смертной казни умерщвляют в газовой камере.
Человек за письменным столом издал недовольный вздох, открыл рот, намереваясь что-то произнести, но потом передумал. Наступила минутная тишина. Оба сверлили друг друга глазами. Когда Чалмерс, наконец, заговорил, его голос звучал тихо и напряженно:
– Мы не будем больше это обсуждать, лейтенант. Если вы думаете, что я упущу возможность допросить Джонни Росси перед комиссией по уголовным делам…
Клэнси, не моргнув, выдержал его тяжелый взгляд. Ну уж, конечно, ты не упустишь, словно говорили его глаза. Когда в зале заседаний будет полным-полно фоторепортеров и корреспондентов. Тебя и впрямь не интересует, отчего это вдруг Джонни Росси решил давать показания. Он поднял записную книжку и с шумом ее раскрыл.
– Хорошо, Чалмерс, – сказал он спокойно. – Под каким именем он здесь находится и где именно скрывается?
Чалмерс долго изучал стоящего перед ним полицейского прежде, чем удостоить его ответом.
– Он остановился в отеле «Фарнсуорт», номер 456. Он зарегистрировался под именем Джеймса Рэнделла. – Его глаза поискали настенные часы, рядом с которыми висела модернистская картина – скопление кричащих клякс. – Или, во всяком случае, он будет там в десять утра.
Клэнси и это записал и перечитал свои пометки, после чего сунул записную книжку в карман пиджака, а ручку закрыл.
– Хорошо. Мы не будем спускать с него глаз.
– Но только тихо. – Бледные глаза, в которых все еще не растаял гнев, вызванный замечаниями лейтенанта, впились в глаза Клэнси. – Никто об этом не знает.
– Мы все сделаем тихо. – Клэнси водрузил шляпу на темя. Его темные глаза были совершенно бесстрастны. – И мы доставим его вовремя. С руками и ногами.
Он повернулся к двери. Его точно ледяной водой окатило, когда раздался голос помощника окружного прокурора.
– Доставьте его живым.
Клэнси проглотил первые пришедшие ему на ум слова.
– Да, – только и сказал он, закрыв за собой тяжелую дверь.
В тихой ярости он пересек просторную приемную. Пышногрудая секретарша склонилась над пишущей машинкой, с улыбкой наигрывая на ней какую-то мелодию. Разъехавшиеся в улыбке губы обнажили большие белые зубы.
– До свидания, лейтенант.
Ох, уж эти зубы, подумал с отвращением Клэнси, идя к двери. Такие же, как ты сама, твоя улыбка и твой шеф Чалмерс. А возможно, и твой бюст. Белые, большие и – фальшивые.