Безмолвный свидетель

Пайк Роберт

Док Фримен осторожно поставил саквояж на пол и встал рядом с Клэнси. Он дотронулся тыльной стороной ладони до восковой щеки, после чего ущипнул мраморно-холодную кожу двумя пальцами и с отвращением поджал губы.

– Когда он умер, Клэнси?

– Приблизительно двенадцать часов назад.

Док Фримен с удивлением перевел взгляд на лейтенанта.

– Вы хотите сказать, что он умер вскоре после поступления в больницу?

– Именно так.

– И вы только сейчас собрались об этом сообщить?

– Вы не поняли, док, – нетерпеливо сказал Клэнси. – Я не собираюсь ничего сообщать.

Официально. – Он отступил назад и, засунув руки в карманы, продолжал смотреть на лежащее на каталке тело со всевозрастающим напряжением. Когда он снова заговорил, было похоже, что он обращается больше к самому себе, чем к присутствующим. – Как только у меня возникает новая догадка, какой-то умник рушит все мои гениальные гипотезы. Поэтому я хочу раз и навсегда убрать его с моего пути.

– Так что же вы от меня хотите? – спросил саркастически док Фримен. – Чтобы я выписал свидетельство о смерти и указал там, что причиной смерти стала коронарная недостаточность?

Клэнси взглянул на него.

– Я хочу, чтобы вы сказали мне, отчего он умер. Док устремил взгляд на нож, вогнанный в грудь по самую рукоятку, и опять взглянул на Клэнси. Капроски, стоящий рядом с лейтенантом, поглядел на своего начальника так, точно тот внезапно лишился рассудка.

– Ага, – сказал док. – Теперь понимаю.

Он снова перевел взгляд на труп, потом со вздохом нагнулся, подхватил с пола пухлый саквояж, поставил его на полку, открыл, достал пару резиновых перчаток и стал их сосредоточенно надевать.

– А как насчет отпечатков пальцев на рукоятке?

– Отпечатков быть не должно, – ответил Клэнси уверенно. – Убийца был в хирургических перчатках. Но если хотите, постарайтесь вытащить нож, не касаясь рукоятки.

– Правильно, – кивнул док Фримен. Он надел перчатки, шагнул к каталке и медленно вытянул нож, ухватившись двумя пальцами за полоску стали между рукояткой и телом. Он пристально осмотрел орудие убийства, потом осторожно отложил его в сторону и, сощурившись, стал изучать рану. Положив ладони на грудь убитого по обеим сторонам от раны, он несколько раз надавил на грудную клетку. Из раны тотчас заструилась кровь. Док кивнул и провел пальцами до края ключицы, прощупывая траекторию проникновения ножа и возможные повреждения внутренних органов. Наконец он надавил на живот и закончил осмотр. Он выпрямился и важно посмотрел на лейтенанта, терпеливо ждущего его вердикта.

– Я, кажется, вас понял, – сказал док Фримен медленно. – Одно можно сказать с уверенностью. Его сердце перестало биться задолго до того, как его ударили этим ножом. Кто бы ни нанес этот удар, нож всадили в мертвого.

Клэнси порывисто выдохнул.

– Так я и думал, – удовлетворенно заметил он. – Именно это я и хотел услышать. А теперь не посмотрите ли вы его огнестрельные ранения, док?

Док Фримен кивнул. Не отрывая взгляда от трупа, он порылся в саквояже, нашел там ножницы и стал аккуратно разрезать бинты на шее и груди. Терпеливыми пальцами он приподнял хирургический пластырь, наложенный в несколько слоев, и медленно снял повязку с затянувшихся ран. Капроски, заглядывавший ему через плечо, отвернулся, ощутив прилив тошноты.

– Неплохая работа, – сказал

док Фримен. – Я имею в виду хирурга. Да и стрелок свое дело тоже неплохо сделал.

Он склонился над раной, изучая отчетливые отверстия от дроби и пытаясь вычислить мощность и направление выстрела. Он выпрямился, качая головой.

– Безнадежно. Ни единого шанса. Только чудо могло спасти этого человека. Если могло.

Клэнси торжествующе улыбнулся.

– В таком случае вы согласитесь засвидетельствовать под присягой, что причиной смерти этого человека было проникающее огнестрельное ранение?

Док Фримен воззрился на своего коллегу.

– Странно, что вы меня об этом просите, Клэнси. Я бы не стал свидетельствовать, что моя мама употребляет в пищу только кошерную еду, не имея возможности проверить этот факт более тщательно.

– Док, вы же понимаете, что я имею в виду!

Док Фримен нахмурился, его маленькие глаза приняли задумчивое выражение.

– Не знаю, что у вас на уме, Клэнси, но если это вас несколько успокоит, я вам скажу – строго между нами: у меня не вызывает сомнения факт, что причиной его смерти был этот выстрел. Разумеется, необходимо провести дополнительное вскрытие, чтобы установить точную причину смерти.

– Но это был не нож?

– Это уж точно, – сказал док Фримен. – Это был не нож. – Он задумался и уточнил свое заявление. – Если, конечно, нет других ран. – Он снова посмотрел на труп.

– Нет, – сказал Клэнси.

– Чего-то я не понимаю, – подал голос Капроски. Он ухитрился так встать, чтобы иметь возможность видеть лейтенанта и дока, но не кровавое месиво, обнажившееся после удаления повязок с трупа. – Кому понадобилось всаживать нож в мертвого?

– Молодому практиканту, доктору Уилларду, конечно, – тихо сказал Клэнси.

– Но зачем? Если он уже и так умер?

– Именно потому, что он умер, – сказал Клэнси. – Я совсем недавно это понял. Долгонько мне пришлось ломать голову, чтобы понять, но все же я понял. Пошли – накройте его и пошли. Давайте-ка потолкуем по душам с доктором Уиллардом.

Док Фримен стащил с ладоней перчатки.

– А когда мы отправим труп в лабораторию для полного обследования, Клэнси? Это единственный способ выяснить, отчего же он все-таки умер.

– Скоро, – пообещал Клэнси. – Очень скоро. Пошли.

Он подождал, пока док соберет свой саквояж, после чего все вышли в коридор. Клэнси закрыл дверь, подергал ручку, чтобы удостовериться, что замок защелкнулся, и зашагал к лифту. Проходя мимо двери бойлерной, он вспомнил о Стэнтоне. Он открыл дверь в заглянул внутрь.

– Эй, Стэн! Пошли!

– С удовольствием. Тут такая жара. – Стэнтон направил указательный палец на сантехника в комбинезоне. – А как насчет коротышки?

– Пусть читает свою газетенку.

Все четверо двинулись по коридору гурьбой, потом, похоже, поняли, как чудно они смотрятся со стороны, и в ожидании лифта разбрелись по холлу. Клэнси нажал кнопку, и все молча стали слушать тихое шуршание машины, мягко вознесшей их наверх и с легким толчком остановившейся на пятом этаже. Клэнси бросил взгляд на озабоченное лицо дока Фримена и не смог сдержать ухмылки. Он обратился к Капроски: