Безмятежность и доверие
Шрифт:
— Она сильная. Дай мне минуту посмотреть, сможем ли мы справиться с этим. Они госпитализируют её, если мы вызовем скорую.
Гордон тяжело взглянул на нее, а затем с очевидным нежеланием кивнул.
— Одну минуту. Тут слишком много грёбаной крови.
— Пролитая кровь выглядит намного больше по количеству, чем есть на самом деле, — ответил Шерлок и повернулся обратно к напряженной, борющейся девочке в его руках. Это была правда. Также правда заключалась в том, что ему не нравилось, сколько там было крови. Достаточно, чтобы
— Думаю, тебе известно об этом лучше, чем мне, — изменившимся тоном добавил Гордон.
Облегчение ударило по нему так быстро, что его голова упала и столкнулась с её. Он понял, что она прекратила бороться.
— Сэди, милая. Позволь мне помочь тебе. Позволь мне посмотреть, что ты наделала.
— Уходи, — простонала она. — Пожалуйста, уйди.
— Прости, но это никогда не произойдёт.
Кровь насквозь пропитала полотенце. Он должен был посмотреть, перерезала ли она свои грёбаные запястья.
— Что ты сделала, милая?
— Я пыталась сделать как лучше.
Теперь, когда она притихла в его руках, он отдернул в сторону полотенце. Первый порез, который он увидел, был на шраме от пулевого ранения, который он зашил. Она перерезала его, и он всё ещё кровоточил.
— Е*ать, — пробормотал он, а затем поднял её руку, готовя себя к тому, что он ещё увидит.
Она не вскрыла вены, ни одной необратимой раны. Вместо этого она провела ряд двухдюймовых глубоких порезов на мягкой части своего предплечья, начинаясь от локтя. Каждая глубокая рана была почти точной копией следующей, и расстояния между ними были одинаковыми. Это было как образец шрамов, что покрывали её бёдра. Он предположил, что внизу у неё закончилось место.
Тем не менее, порезы были глубокими, несколько сильно кровоточили, как будто в них, в итоге, перерезали вены.
Он сместил её в своих объятиях (она не сопротивлялась, но и не помогала) и проверил её правую руку. Выглядело так, как будто он прервал её работу над этой стороной. Она была правшой, и несколько глубоких ран были не контролируемые.
Проверка остальной части её тела не показала никаких других ран.
— Я думаю, что мы сможем справиться с этим здесь, милая. Хотя мне нужна кое-какая помощь.
Он снова переместил ее в своих объятиях и вытащил телефон из кармана. Затем нашел нужный контакт и позвонил.
— Джей Эр, Сэди поранилась. Ты мне нужен. Принеси свой комплект.
Получив согласие Джей Эра, он дал ему адрес Сэди и закончил звонок.
— Окей, маленькая преступница. Давай посмотрим, сможем ли мы остановить кровотечение. Я собираюсь задолжать тебе пачку новых полотенец.
Гордон всё ещё маячил в дверном проеме.
— Что я могу сделать?
— Мне нужно вытащить её из этой ванны. Расстели её кровать и постели полотенца. Она держит их в том комоде. Также мы должны приложить лёд к тем порезам, что ещё кровоточат.
Гордон кивнул и принялся за работу. Шерлок сел в ванну и притянул
Он предположил, что они были не полностью её членовредительством. Он думал, что часть вины за них также была на нем.
Она была тиха, но её глаза были открыты и смотрели на стену. Не уверенный в том, была ли она ещё в более тревожной кататонии, чем раньше, после Таррин, Шерлок мягко её подтолкнул:
— Сэди?
Она вздохнула.
— Всё испорчено.
— Нет. Просто тяжёлая ночь.
Возможно, другой мужик увидел бы в этих событиях (сцена с Таррин, ревность Сэди, её явное нестабильное состояние, этот беспорядок, в котором они сейчас оказались) красный флаг, ванную, наполненную красными флагами. Но нет. Он любил её больше. Если кто-нибудь попросит его объяснить, как это могло быть, он не знал, что должен будет ответить. Но он чувствовал ответственность и не хотел ничего большего, чем просто помочь ей и снова почувствовать её веру в него.
В первую очередь, он не был уверен, что заслуживал потерять всё это, но понимал, почему она сомневалась. Он мог бы представить, как та сцена выглядела для неё, и знал, что ему следовало справиться со всем по-другому. Сэди не понимала, что такое «бывшие».
— Я не могу остановить «шипение».
Сейчас, когда она успокоилась (и он тоже, более или менее), она звучала практически похожа на саму себя.
— Я не могу заставить это прекратиться.
— Возможно, это из-за того, что ты выбрала не тот способ, чтобы сделать это, — он убрал её липкие волосы назад от лица, вытирая кровь со щеки, пока это делал. — Милая, ты не одна, — он замолчал и вытер её щеку снова. На ней был синяк. Тот вид синяка, который он узнал. — Кто ударил тебя?
Она покачала головой и повернула лицо к его груди. Это было впервые с тех самых пор, как он вошёл в ванную. Она повернулась к нему, вместо того чтобы оттолкнуть, так что он отбросил свой вопрос. Но кто-то ударил её, и это необходимо выяснить.
Он притянул её ближе и поцеловал в лоб.
— Позволь мне помочь тебе, Сэди. Я хочу заботиться о тебе, но не смогу, если ты сбегаешь, когда тебе больно.
— Ты солгал.
Он взял её пальцами за подбородок и заставил встретиться с его глазами.
— Нет. Я избегал этой темы и сожалею об этом… однако дело во мне, а не в тебе. Мне тошно думать о Таррин. Она поимела меня, да. Но там вообще нулевое напряжение. Не имеет значения, что она хочет или о чем думает. Она не имеет значение. Я люблю тебя. Я никогда не любил кого-либо ещё так сильно. Ты можешь доверять мне, Сэди. Верь в нас.
— Я становлюсь такой ревнивой. Ненавижу это. Я хотела убить её. Я не шучу.
— Я тоже хотел её убить.
Сидя в этой ванне, обнимая свою истекающую кровью девочку, он всё ещё хотел убить женщину, которая создала этот кризис.