Безнадежно влип

Юнина Наталья

Иногда я сам задаюсь вопросом, а на хрена мне вообще такая большая квартира? Четыре года назад, когда я ее выбрал, и без того было ясно, что все так и останется. Но, наверное, тогда еще была глупая надежда, что когда-нибудь в новой большой квартире Женя все-таки побегает, как раньше. Наверное, глупо. Но даже у самого черствого реалиста в отношении своих близких надежда есть. Сейчас же? Да нет ее, реальность победила. Сто пятьдесят квадратов просто созданы для того, чтобы устроить там «мини больничку» для сына. Но нет. Не хочу. Совесть потихоньку

жрет, но параллельно ей приходит тот самый здоровый эгоизм. Больницу из своего дома я делать не буду.

Вернуть Наташу, чтобы квартира не казалась настолько пустой? Бред. Наивно было предполагать, что она будет жить со мной вечно. Тем более, что ей пора устраивать свою жизнь, даже если мне и не нравится то, как она это делает. Она уже не маленькая, как это вбить себе в голову?

– Все равно это глупо. Каким образом ты накопишь на свое обучение, если спускаешь заработанные деньги на съем квартиры?

– Бесплатно поступлю. Бог любит троицу, – довольно протянула Наташа.

– Вернись и я, так уж и быть, оплачу тебе это долбаное обучение, – да что я вообще творю? Никогда и ни за что я не смирюсь с выбором такой профессии.

– Миш, у тебя какой-то синдром. Завтра я обязательно спрошу об этом свою начальницу психологичку и как с этим бороться. Тебе надо от этого избавляться. Я уже не маленькая и кормить меня с ложки, подавать мне утки и прочее – не надо. Ты не видишь, что я здоровая кобыла? Займись уже своей личной жизнью и не с этой вот прошм… Наташей. Найди себе нормальную девушку. А если ты ее уже нашел и профукал, так отфукай обратно. Все, я пошла, – резко встает со стула.

– Куда?

– К парню.

– Ты сказала, что у тебя его нет.

– Мало ли что я говорю. Ты тоже брешешь не меньше меня. Видимо, гены, – пожимает плечами, демонстрируя улыбку. – Я к тебе на днях как-нибудь заеду. Что-нибудь вкусненького привезу, – чмокает со всей силы в щеку.

***

Десятки раз просматривать одни и те же видео – это определенно какая-то патология. Что-то вроде навязчивой идеи. Но, кажется, меня впервые радует тот факт, что я заразился этой идей. Сейчас я напоминаю себе пацана, впервые попробовавшего сигарету. Тогда эйфория от своей крутости и взрослости возносила до небес. Сейчас чувства другие, но чувство эйфории зашкаливает так же. Сколько раз я видел проходящую под руку пару с соседнего подъезда с этих долбаных камер, но ни разу не обращал на них внимания, ибо искал «полторашку» в огромном безразмерном пуховике.

Что за мужик с Машей под руку и какого хрена она выглядит совсем по-другому сейчас не самое главное. Важно, что теперь есть не просто зацепка, это почти стопроцентная гарантия того, что я выйду на нее.

– Кто это тебя так? – резко вздрагиваю от внезапно прозвучавшего над ухом голоса. Так и обделаться можно. Вот уж кого не ожидал увидеть в своем кабинете в такой поздний час, так это Соболева. – Ну?

– Что ну?

– За что морда разукрашена?

– Я захотел дрочену, – брякаю

первое, что пришло на ум.

– И что? Так активно дрочил, что попал себе рукой в лицо? Даже я бы так не смог, Мишка. А ты тот еще чудак.

– Дрочена – это картофельная запеканка.

– Ааа…, – довольно протянул Соболев. – Я так сразу и подумал. А губа-то разбитая откуда?

– Я захотел дрочену, а Маша приготовила другое блюдо.

– И? Вдарила тебе за то, что ты хотел дрочить?

– За то, что я захотел дрочену, а не то, что она приготовила. И да, вдарила, – подыгрываю Соболеву, демонстрируя вполне искреннюю улыбку. По сути, мои слова пусть отдаленно, но приближены к правде. То, что Маша мечтала двинуть мне по морде за игнорирование ее успехов в кулинарии, читалось в каждом ее жесте. Но терпела, ибо так научена.

– Ой, хорош заливать, я знаю, кто тебя разукрасил, – ухмыльнувшись, произносит Соболев. Усаживается напротив меня и буквально прожигает заинтересованным взглядом.

– Ну раз знаете, чего спрашиваете?

– Ты вроде мне уже тыкал, чего опять стряслось, что на «вы»?

– Бухать с вами и вам же выкать было неловко, Петр Васильевич. Но сейчас-то мы трезвые, так что давайте вернемся к формату на «вы».

– Ты мне выкать предлагаешь, после стольких лет тыканья в тебя?

– Себе, – равнодушно произношу я, ничуть не смутившись его очередной подколки. – Я предлагаю это только себе.

– Слава Богу. Слушай, а мне кажется или ты какой-то радостный, несмотря на мордаху?

– Много ли поводов человеку нужно для радости, – пожимаю плечами. – А что вы тут делаете в такой поздний час?

– А ты чего?

– Работаю.

– А я к тебе пришел узнать, чего да как в твоей жизни непростой.

– Петр Васильевич, что у вас случилось?

– Прыщ болючий сел на заднице. Семерку вырвали, имплант будут ставить. Поскользнулся сегодня в ванной, но удержался. А так, в целом, все хорошо.

– Сочувствую, но вы же не за этим сюда пришли.

– Да, – не скрывая радости в голосе, выдает мой некогда начальник. – Мне птичка напела интересную новость. Ты, кстати, эту Марию… свою «дочь приемную» нашел? Ну или как там ее, на которую накакали клопы?

– Нет, не нашел. А что? – за столько лет знакомства с этим человеком я очень хорошо его изучил. И то, что у него сейчас в глазах азарт и неподдельный привычный ему детский интерес – факт.

– Короче, «дочь твоя приемная» вышла замуж.

– Чего?!

– Того. Сегодня. Прям щас, наверное, гуляют. Я не шучу, – вполне серьезным тоном произносит он. Перевожу взгляд на камеру. Это я получается тормоз, а они ее сразу засекли? Ну, окей. Нашли. Но какая на хрен свадьба через несколько дней? Бред какой-то. – Что скажешь? Рад? – перевожу взгляд на Соболева и впервые за столько времени личного знакомство, мне захотелось от души ему вмазать. – Ну так что, рад?

– Рад. Значит нашли, стало быть, она жива. Не это ли самое главное?