Шрифт:
Jack Anderson
THE GRIEF DOCTOR
Copyright © Jack Anderson, 2024.
Published by arrangement with 42 M&P Ltd
ООО «Издательство «Эксмо», 2024
Глава 1
В общем, меня попросили кое-что написать. Доктор объяснила, что ничего особенного не нужно, ни стихов, ни высокой прозы – лишь правдиво изложить события того дня. Кратко, своими словами и, что особенно важно, в моем восприятии времени.
Я сказал себе, что это будет просто
Это моя седьмая попытка. Прошло три часа, на полу восемь исчерканных страниц. Теперь я осознаю, что рискнул бороться с чем-то, что гораздо сильнее меня. С сущностью, которая, как я думал, с годами почти исчезла, а на деле лишь затаилась в тени. И вот, вернувшись в прошлое, я вновь с ней столкнулся, и она грубо напомнила мне о своих истинных масштабах. Очередная попытка заканчивалась провалом. Я был в растерянности, однако понимал, что винить, кроме себя, некого.
И лишь несколько минут назад, когда я уже подумывал бросить все к черту, мне пришел в голову новый подход. Мысль возникла из ниоткуда, сверкнула, словно искра волшебства в колдовском вареве недоумения и отчаяния, подсказав тот самый недостающий элемент, который мог бы сделать зелье прозрачным.
К моему изумлению, идея сработала. Дело сразу пошло на лад. Ручка, медлившая над каждым словом, теперь выводила строчку за строчкой с уверенностью поезда, скользящего по рельсам. Знаете, в чем разница между этой и предыдущими семью попытками? На сей раз я решил обращаться непосредственно к тебе.
Ненавижу говорить о себе. Скучные события, изложенные столь же скучным рассказчиком. Но всякий раз, когда, встречая меня вечером, ты спрашивала про мой день, я замечал, с каким неподдельным вниманием и благосклонностью ты слушаешь. Будто я непостижимым образом способен увлечь тебя так же, как ты меня. Благодаря тебе даже в самых моих обычных днях находились истории. Одно лишь твое присутствие непостижимым образом наполняло меня желанием о них поведать.
Пожалуй, стоит начать с желтого бумажного квадрата. Вы наверняка такие видели. Седьмое июня, на часах скоро полночь. Я смотрю на желтый квадрат, который стоит в нашем доме на каминной полке, и меня придавливает странная тяжесть. Почти каждый вечер я сижу здесь, поникнув плечами, хрипло дыша и не сводя с бумажного квадрата красных заплаканных глаз.
Я не могу его убрать, но и отвернуться не решаюсь. Мучительная безысходность приковала меня к дивану в нашей гостиной, и я сижу там, не в силах отвести глаза, одинокий и полный обиды.
Я остаюсь в таком положении до тех пор, пока меня не одолевает спасительное забытье. Я ощущаю прикосновение прохладной итальянской кожи и с облегчением проваливаюсь в дремоту. Через мгновение я уже крепко сплю.
Воздух прохладен и свеж. Ветерок легко касается рук и шеи. Франция. Воды озера Анси плещутся о борт небольшой учебной шлюпки. Я любуюсь божественно красивым зрелищем: ярко-синим небом и величественными облаками. Беспорядочно хлопает белый холщовый парус – неисправимый романтик, он откликается на любой порыв ветра,
– Помнишь, что ты сказал? – доносится до меня. – Когда я призналась, что меня не учили ходить под парусом?
Я медленно выдыхаю, отрываюсь от созерцания неба и скольжу взглядом вдоль мачты, пока мои глаза не встречаются с твоими. Ты сидишь на носовой части и, глядя на меня с улыбкой, отвечаешь на свой же вопрос:
– Ты сказал, что родители меня подвели.
– Господи, – смущенно фыркаю я, стыдясь слов, которые ляпнул в молодости. – И это не заставило тебя бежать от меня подальше?
– О нет, эффект получился прямо противоположный. Я решила, что моя миссия – заняться твоим образованием.
– Любопытно, – смеюсь я. – И как, получилось?
– А бог его знает, – хихикаешь ты, качая головой. – Спросишь, когда я закончу.
Я налегаю на румпель, мы плавно поворачиваем вправо, ловя ветер, и наконец парус вздувается. Несколько недель я трудился не покладая рук, чтобы разгрести все дела и выкроить несколько драгоценных выходных. За редким исключением я ночевал прямо в офисе, ящик стола ломился от чистых рубашек, календарь пестрел от многочисленных напоминаний о встречах, назначенных на девять вечера. А я мечтал о том дне, когда мы соберем сумки и отправимся вместе на озеро Анси, и это станет наградой за все мои мучения.
– Как ферма? – спрашиваю я, когда ты отворачиваешься от переднего паруса и смотришь на меня.
– Посреди всего этого? – Ты обводишь рукой окружающий пейзаж. – Предлагаешь говорить о ферме?
– Да. Как прошел твой последний рабочий день?
– Ну… – задумываешься ты. – К нам приезжали две школы. Мы с детьми лепили из глины и рисовали. А некоторые из ребят захотели попробовать себя в пчеловодстве! Я была сражена наповал! Считается, что дети боятся пчел, но, по-моему, в половине случаев мы просто проецируем на них свои страхи. Ребята были в восторге от ульев! Колонии, мини-сообщество. Я предложила открыть кружок пчеловодства для средних классов. Кэрол, естественно, зарубила мою идею.
– Мы не любим Кэрол, так?
– Мы ее ненавидим. Именно она не разрешила своему ребенку ходить на гимнастику.
– Точно, теперь вспомнил.
– Ладно, это все мелочи, главное в другом…
Я устраиваюсь поудобнее и любуюсь тобой, слушая рассказ, наслаждаюсь твоей манерой говорить. Как ты разрезаешь воздух ребром ладони, подчеркивая свои мысли. Как ты с готовностью защищаешь людей, с которыми едва знакома. Одни яркие эпизоды дополняются другими, и твой день превращается в бескрайнее цветистое полотно.
И вдруг я спокойно и без сожаления вспоминаю: до озера мы так и не добрались. Мы слишком закрутились на своих работах, перенесли поездку на следующий год, погрязли в круговерти безликих дней.
Осознав эту мысль, я начинаю просыпаться. В последние мгновения ускользающего сна я стараюсь запечатлеть твой облик. Ты живая, из плоти и крови: ироничная улыбка, перед которой невозможно устоять, облако непослушных волос, и глаза, такие искренние и озорные, не просто выражают счастье, а сами его источник! Я смотрю на тебя и чувствую, что люблю так же сильно, как раньше.