Безопасность непознанных городов
Шрифт:
Вэл беспомощно повернулась к Маджиду за подтверждением.
— Я... не могу, — покачал он головой.
— Не можешь что? Признать, что ты мать Ремы?
Маджид снова покачал головой.
— Не могу забрать Рему с собой из Города, потому что решил остаться.
— Что? Если останешься, Филакис тебя убьет. Или Брин, или...
— Турок не тронет меня, если останусь по собственной воле. Считает меня очень забавным. Второго такого уродца в его зверинце нет. Что до твоего психованного поклонника, думаю, ему на меня глубоко
— Но почему ты выбрал остаться? С чего бы? И как насчет... — Слова стеклянными осколками застряли в горле. — ...меня?
— Если сейчас покину Город с тобой, все кончится тем, что рано или поздно я тебя брошу и вернусь сюда. — Он кивнул на ребенка. — И ее тоже брошу.
— Но я думала...
— Что я люблю тебя? Даже если и люблю, этого недостаточно, чтобы держать меня вдали от Города вечно. Я хорошо себя знаю.
— Выходит, Филакис был прав. Ты лишь лживый потаскун. Ты меня не любишь. Никогда не любил. Тебя волнует только следующая доза, следующая трубка с опием и следующий трах. И зачем я отправилась сюда за тобой?
В свете ламп кожа Маджида выглядела полупрозрачной, напоминая бледный шафрановый шелк. Он попытался встретиться с Вэл взглядом и не смог. Скорее всего бездумно, Маджид одной рукой накрыл гениталии а другой медленно обхватил грудь, словно пытаясь сделать между ними выбор. Затем руки упали и он приобнял Вэл за плечи.
— Я бы хотел любить тебя больше. Хотел бы любить Рему. Но Город позволяет не думать о том, что я есть, не смотреть на себя. Моя потребность в том, что он дает, сильнее моей способности любить кого бы то ни было.
Он начал целовать Вэл, но затем, должно быть, увидел боль и ярость в ее глазах.
— Прости.
— Прости? И это все, что ты можешь сказать? Одно дело, если тебе плевать на меня, но Рема... она ведь твой ребенок, Маджид, нравится тебе это или нет.
— Ты не понимаешь... Город... он важнее вас с Ремой. Он облегчает мою боль, а вам это не под силу.
— Наоборот, из-за него боль только хуже.
Маджид, передернув плечами, отвернулся.
— Я сожалею, что когда-то влюбилась в тебя. Ты этого не стоишь.
— Можешь утешиться тем, что, какой бы ненавистью ты ко мне ни пылала, я ненавижу себя еще сильнее.
— Тогда бросай Город. Возвращайся с нами. Освободись от этого места.
Маджид грустно улыбнулся:
— Это непросто. Если тебе повезет выбраться живой, ты поймешь, до чего трудно жить вне Города, если в нем побывала. Вскоре забудется все плохое. Останутся лишь воспоминания о чувственном восторге, о разнообразии. Ты пожалеешь, что все это покинула. Пожалеешь и потратишь остаток жизни на попытки вернуться.
— Маджид, пожалуйста. Прости за все, что наговорила. Пожалуйста, не надо...
— Не могу. Это выше моих сил.
Он кивнул на троицу в углу, сцепленную причинными местами и ягодицами.
— Знаешь, но даже в этот момент меня тянет к ним присоединиться.
—
Маджид покачал головой:
— Если ты в это веришь, значит, и впрямь не понимаешь.
Он двинулся прочь, и вскоре его бледное тело растворилось в темноте.
Вэл бросилась следом.
— Не уходи! Вернись! Тебе не обязательно быть рабом этого места. Ты можешь освободиться.
— Я не могу отправиться с тобой. — Маджид мягко ее оттолкнул. — Но, возможно, ты все-таки права. Возможно, у меня есть способ освободиться.
Он снова отвернулся. Сначала Вэл бросилась следом, в приступе безумия решив отказаться от побега ради возможности быть вместе.
Но тут ее окликнула Рема.
— Пообещай, что меня не бросишь. — В неверном свете факелов девочка протягивала курильницу.
Вэл проводила Маджида взглядом. Его уже и след простыл.
— Обещаю. — Она протянула руку к девочке.
Рема передала курильницу, и Вэл поспешила к ближайшему факелу. С первой попытки фитиль в благовонной баночке фыркнул и погас. Вэл ругнулась и с молитвой попробовала еще раз.
Слишком поздно ее слух уловил наверху звон металла. Спрыгнув с крыши, Брин со свистом взмахнул мечом над их головами. Курильница выпала из руки Вэл и укатилась в темноту. Нырнув за баночкой, Рема заползла на узкий выступ между двумя дубильными чанами.
Вэл отвлеклась, ища девочку взглядом, и вдруг, хватая воздух, сложилась пополам от боли — то Брин ткнул рукоятью меча ей в живот. Сняв с пояса наручники, он приковал ее запястье к металлическому кольцу с факелом и бросил меч. Оттолкнул его ногой подальше от Вэл и отправился на поиски Ремы.
Вероятно не желая поскользнуться на выступах между чанами, он вскоре отказался от преследования девочки и все свое внимание обратил на Вэл, которая пыталась вызволить руку из наручника. Безнадежно. Она в отчаянии огляделась. Вдруг Маджид услышал шум и вернется помочь?
Словно в ответ на невысказанную молитву, Вэл заметила его на высокой крыше соседнего здания.
Маджид наверняка видит, что происходит. Он наверняка найдет способ помочь.
Брин тоже его заметил.
Вэл позвала на помощь. Маджид вроде как посмотрел на нее, но этим и ограничился.
А затем внезапно спрыгнул с крыши.
С дальнего конца террасы донесся сдавленный крик Ремы, почти полностью утонувший в сочном шлепке, с которым Маджид разбился о булыжники внизу.
Даже тени на террасе прекратили совокупляться как одержимые, чтобы проследить за прыжком Маджида. Ненадолго сбросив навеянные сексом чары, они вынырнули из своего похотливого транса. Затем правда собственного положения оказалась невыносимой. Рты снова нашли рты, гениталии прижались к гениталиям. Ночь наполнилась тихим хлюпаньем плоти о плоть, похожим на далекий гул насекомых.