Безопасность Родины храня

Кузовкин Глеб Герасимович

— Какие операции готовит против нас ваш райотдел? Говори!

— Не буду… Зря стараетесь…

— Заговоришь, — гаркнул Бородач. — Ну-ка набросьте на него удавку!

Бандиты набросили на шею Уланова петлю и начали медленно закручивать палкой веревку. Старший лейтенант снова потерял сознание. Но на этот раз его мучители не прекратили пыток. Они резали его обожженное тело ножами, прикладами дробили кости, а потом собрали хворост и разложили под деревом костер.

Когда вспыхнул огонь, Уланов застонал и от пронзительной нечеловеческой боли пришел в себя.

— Может быть,

теперь что-нибудь скажешь? — ехидно спросил Бородач, прищурившись в зверином оскале.

Уланов бросил на него презрительный взгляд. Огонь разгорался все сильнее. Языки пламени уже подобрались к груци мужественного чекиста, который, гордо вскинув голову, крикнул так, что горы ответили ему протяжным, словно стон, эхом:

— Будьте прокляты, изверги! Да здравствует коммунизм!

…Помнят подвиг героя-чекиста и трудящиеся Турковского района, на территории которого погиб Федор Уланов. Пионерские дружины соревнуются за право носить его имя. Решением исполкома Турковского городского Совета депутатов трудящихся от 13 января 1966 года улица Спадистая в городе переименована на улицу Федора Уланова.

В селе Рыково, на месте, где бандиты схватили отважного чекиста, высится обелиск, вокруг которого каждую весну расцветают красные розы. Они — как всполохи огня, сквозь который Федор Уланов ступил в свое бессмертие.

Петренко Николай

ШЕСТЬ ОГНЕЙ

На перепутье незабвенных днейСияют нам шесть дорогих огней.Шесть звезд, шесть звучных песен,шесть имен,Записанных на зареве знамен,Шесть лиц, прекрасных в долеи в любви.Идя в дорогу, всех их позови —Они и так ведь первые в ряду:— Идете с нами?— Я иду!— Иду!..—К мечте прекрасной уж который год!Сверяй же с ними дерзостный полет,Мечту и радость юности своей.Шесть лиц,шесть верных судеб,шесть огней.

Орехи уродили на славу. Дед Гавриил потрусил дерево, и они словно град посыпались в густую траву. Будет внукам чем полакомиться… Да и в Золочев на базар есть с чем съездить… И тут со стороны улицы послышались шум, возбужденные голоса. Старик присмотрелся. Он увидел, как отовсюду сбегаются односельчане, вездесущие мальчишки спешат получше устроиться на деревьях, растущих вдоль улицы.

От запруды шло подразделение, которое вел усатый гвардеец-старшина. Лица бойцов утомленные, одежда запыленная… Сколько пришлось им пройти нелегкими дорогами войны, прежде чем добрались они до его родного села Трудовач.

— Привет, отец! Ну, как орехи? — приветливо улыбнулся смуглый солдат, крайний в строю, — видно, бывалый, с орденом и медалями на груди.

— Щедро

уродили. Заходите. И кроме них есть что отведать, — радостно оживился старик.

— Спасибо, отец, мы б и рады, да вот времени нет, — ответил боец, но все же повернул к плетню, подставил пилотку, в которую Гавриил обеими пригоршнями высыпал орехи.

— Обождите, я еще соберу… — метнулся дед к дереву, да только не было времени у солдат. Уж больно спешили они туда, на запад.

— Ну, как, друг Владимир, был в селе? — суровым хриплым голосом встретил Сосна Владимира Иванюка, который только что спустился в схрон.

Если бы кто-нибудь посмотрел в этот момент на лицо предводителя бандитской боевки, то его удивила бы разница между словом «друг» и злобным, звериным взглядом. Но парень знал: здесь обращение «друг» заведено как обязательное, поэтому на подобные мелочи не обращал внимания.

— Ходил. Там как раз солдаты прошли.

— Солдаты? В Трудоваче?..

— Да. Небольшое подразделение. Видимо, на фронт направлялось.

— Что ж, пусть идут на свою голову. Может, назад и не вернутся… А что люди?..

— Многие с радостью солдат встречали. Один старик даже орехами угощал…

— Кто?! — маленькие заплывшие глаза Сосны полыхнули недобрым огнем.

— Старик Шкаруда… Предупредить бы его надо…

— Предупредить? Ну, это уже моя забота… — И, повернувшись, бросил в темень схрона: — Ты, Гай, и ты, Назар, сегодня со мной в село пойдете!..

Минуту помедлил, будто что-то припоминая, потом сказал Владимиру:

— Ты пока свободный. Можешь отдохнуть. Завтра задание будет посложнее.

— Что же, дядя Дмитрий, его за тот десяток орехов убили?.. Так ведь получается?.. — дрожащим голосом расспрашивал Владимир уважаемого всеми односельчанами Дмитрия Болюбаша, к которому не раз заходил поговорить, посоветоваться.

Тот сидел печальный, задумчивый. Вроде и не слышал вопроса. Потом сказал: — И какой это гад мог навести на Шкаруду бандитов?..

— Но ведь я им ничего такого не сказал, — вдруг вырвалось у Владимира…

Болюбаш стремительно вскочил, крепкой рукой схватил паренька:

— Знаешь? Знаешь?.. И молчишь?.. О таком нельзя молчать, нельзя!.. Да стой же!..

Обнял парня за плечи, привлек к себе:

— Зайдем-ка в хату… Разговор был нелегкий.

— Не по дороге тебе с ними, не по дороге, покалечат они твою жизнь!..

Бывший фронтовик советовал Владимиру завтра же сходить в райцентр Красне к чекисту Антюфеву.

— Скажешь, что от меня, честно во всем признайся… Владимир колебался, но все же согласился с Болюбашем: действительно, так будет лучше…

Ведь как получилось: втянули его в это дело еще мальчиком, когда немцы здесь были. Говорили: «Будем бить этих швабов!..» А сейчас своим пулю в лоб.

Но когда вышел от дяди Дмитрия и садами пробирался домой, со страхом подумал: «Узнают — не помилуют, растерзают…»

Кончилась бессонная ночь. К утру Владимир собрал небольшой чемоданчик и глухой тропинкой пробрался к железнодорожному полустанку. Прощай, родное село!